Сержант был непреклонен, поэтому Таита оставил его и зашагал по террасе туда, где в маленьком кругу своих особых любимцев и льстецов завтракал Наг.

– Господин Наг, вы знаете, что меня назначил наставником и воспитателем фараона его родной отец. Мне было дано право доступа к нему в любое время дня и ночи.

– С тех пор прошло много лет, дорогой Маг, – негромко ответил Наг, поедая очищенный виноград из рук раба, который стоял позади его скамейки и клал виноградины ему в рот. – Тогда это было правильно, но фараон Сети – больше не ребенок. Он больше не нуждается в няньках. – Оскорбление было случайным, но это не делало его менее обидным. – Я – его регент. В будущем он будет обращаться ко мне за советом и руководством.

– Я признаю ваше право и долг в отношении царя, но держать меня вдали от Нефера не нужно и жестоко, – возразил Таита, но Наг небрежно махнул рукой, веля ему замолчать.

– Главное – безопасность царя, – сказал он и встал от стола, желая показать, что прием пищи и разговор закончены. Его телохранители сомкнулись вокруг него, и Таите пришлось отойти назад.

Он смотрел, как Наг и его окружение направились по крытой аркаде к палате совета. Он не последовал за ними немедленно, но повернулся и сел на парапет одного из бассейнов для рыбы, чтобы обдумать положение.

Наг изолировал Нефера. Мальчик стал узником в собственном дворце. Когда придет время, он окажется один в окружении врагов. Таита искал средства защитить его. Он вновь обдумал бегство из Египта: склонить Нефера бежать через пустыню под защиту иностранной власти, пока он не постарел и достаточно силен, чтобы затем вернуться и заявить о своем неотъемлемом праве. Однако Таита был уверен, что Наг не только закрыл дверь в царские покои, но и перекрыл все пути бегства из Фив и Египта.

Здесь не было легкого решения, и через час глубоких раздумий Таита поднялся на ноги. Стражники у двери в палату совета отступили перед ним в сторону, и Таита прошел по проходу и занял свое привычное место на передней скамье.

Нефер восседал на возвышении около регента. На нем была легкая корона хеджет Верхнего Египта, и он выглядел бледным и изможденным. Таита почувствовал вспыхнувшее беспокойство из-за того, стал ли уже он жертвой медленного яда, но не смог обнаружить вокруг мальчика смертельную ауру. Он сосредоточился, посылая ему поток силы и храбрости, но Нефер холодно и обвиняюще посмотрел на него, наказывая за отсутствие на церемонии царского пробуждения.

Таита перенес внимание на дела совета. Рассматривали последние сообщения с северного фронта, где царь Апепи вновь захватил Абнуб после осады, продолжавшейся три предыдущих года. Этот несчастный город переходил из рук в руки восемь раз, начиная с первого гиксосского вторжения в царствование фараона Мамоса, отца Тамоса.

Если бы фараона Тамоса не сразила гиксосская стрела, его смелая стратегия, возможно, предотвратила бы это трагическое поражение. Вместо того чтобы теперь поневоле заниматься подготовкой к отражению нового гиксосского удара на Фивы, войска Египта могли бы обрушиться на вражескую столицу Аварис.

Таита обнаружил, что в совете нет единства ни по какому вопросу этого кризиса. Все стремились найти виновного в недавнем поражении, когда любому дураку было ясно, что главная причина – безвременная смерть фараона. Он оставил свое войско без головы и сердца. Апепи немедленно воспользовался преимуществом.

Слушая их препирательства, Таита сильнее, чем когда-либо, почувствовал, что эта война – гнойный нарыв на теле Египта. Он в досаде поднялся и тихо покинул палату совета. Здесь он уже ничего не мог сделать – они все еще пререкались, кого назначить командующим северными войсками вместо усопшего фараона Тамоса.

– Теперь, когда он мертв, среди военачальников нет никого, кто мог бы сравниться с Апепи, ни Асмор, ни Терон, ни сам Наг, – пробормотал Таита, направляясь прочь. – Страна и наши войска обескровлены за шестьдесят лет войны. Нам нужно время, чтобы восстановить нашу силу и чтобы из наших рядов появился великий военный вождь. – Он подумал о Нефере, но пройдут годы, прежде чем парень сможет принять эту роль, которую, как узнал Таита после изучения Лабиринтов Амона Ра, уготовила ему судьба.

Мне необходимо выиграть для него это время и уберечь его, пока он не будет готов.

Он отправился в женскую часть дворца. Поскольку он был евнухом, то мог пройти через ворота, закрытые для других мужчин. Прошло три дня с тех пор, как принцессы узнали, что скоро должны стать невестами, и Таита понимал, что ему следует посетить их до того. Они наверняка смущены и обеспокоены и очень нуждаются в его совете и утешении.

Мерикара первая увидела его, когда он вступил во внутренний двор. Она вскочила с того места, где жрица Исиды учила ее с таблицей для письма и щеточкой, и на длинных ногах подлетела к нему, локоны подпрыгивали у нее на плечах. Она обхватила его за талию и крепко прижалась.

– О Таита, где ты был? Я искала тебя все эти дни.

Когда принцесса взглянула на него, Таита увидел, что она недавно плакала: глаза у нее были красные, с темными тенями под ними. Теперь она начала всхлипывать снова, и ее плечи затряслись от рыданий. Таита обнял ее и держал, пока она немного не успокоилась.

– Что случилось, моя маленькая обезьянка? Отчего ты так несчастна?

– Господин Наг собирается забрать меня в тайное место и делать со мной ужасные вещи. Он собирается вставить в меня что-то огромное и острое, оно причинит мне боль, и потечет кровь.

– Кто сказал тебе это? – Таита с трудом сдерживал гнев.

– Магара и Саак. – Мерикара рыдала. – О Таита, разве ты не можешь запретить ему делать это со мной? Пожалуйста, о, пожалуйста.

Таите следовало догадаться, что именно две нубийские девушки-рабыни перепугали принцессу. Обычно они рассказывали про африканских духов и упырей, но сейчас у них появилось кое-что новое, чтобы мучить подопечную. Таита мрачно поклялся наказать обеих потаскушек и принялся успокаивать страхи принцессы. Потребовался весь его такт и мягкость, поскольку Мерикара была сильно напугана.

Он повел ее в беседку в тихом углу сада, сел, и она взобралась ему на колени и прижалась щекой к его груди.

Разумеется, ее страхи не имели под собой оснований. Даже после свадьбы было бы против природы, закона и традиций, чтобы Наг взял ее на брачное ложе прежде, чем Мерикара увидит свою первую красную луну, а это должно было произойти лишь через несколько лет. Наконец ему удалось успокоить девочку, и он повел ее в царские конюшни, чтобы полюбоваться жеребенком, родившимся этим утром, и погладить его.

Когда она снова разулыбалась и принялась болтать, Таита отвел ее обратно на женскую половину дворца и, чтобы развлечь, показал несколько маленьких чудес. Кувшин нильской воды, опустив в него палец, он превратил в восхитительный шербет, и они выпили его вместе. Затем он подбросил в воздух камешек, и тот превратился в живую канарейку, которая полетела к верхним веткам смоковницы. Там она стала скакать и петь, а девочка внизу прыгала и визжала от восторга.