– Божественная птица летит на запад! – воскликнул верховный жрец.

Каждый член собрания на ступенях храма знал, что это неблагоприятнейшее предзнаменование.

Нефер был так физически и эмоционально истощен, что, увидев, как птица улетела, пошатнулся. Таита успел поддержать его, не дал упасть и увел.

Проводив Нефера в спальню во дворце Мемнона, Таита смешал лекарство и встал на колени около его ложа, чтобы напоить мальчика. Нефер сделал один большой глоток, опустил чашу и спросил:

– Почему у моего отца только один маленький гроб, когда ты говорил мне, что мой дедушка погребен в семи тяжелых золотых саркофагах и что потребовалось двадцать сильных волов, чтобы тянуть его погребальную повозку?

– Твоему деду устроили самые богатые похороны во всей истории нашей земли, и он взял с собой в подземный мир множество погребальных вещей, Нефер, – согласился Таита. – Но на те семь гробов ушло тридцать лакхов чистого золота, что почти разорило страну.

Нефер задумчиво посмотрел в чашу и выпил последние несколько капель лекарства.

– Мой отец заслужил такие же богатые похороны, потому что был могущественным человеком.

– Твой дедушка много думал о своей загробной жизни, – терпеливо объяснил Таита. – Твой отец думал по большей части о своем народе и о благосостоянии Египта.

Нефер некоторое время обдумывал это, вздохнул, устроился на овчинном матраце и закрыл глаза. И открыл их снова.

– Я горжусь отцом, – сказал он просто.

Таита положил руку ему на лоб, благословляя, и прошептал:

– А я знаю, что однажды у твоего отца появится причина гордиться тобой.

Не требовалось плохого предзнаменования в виде полета сокола Нефертема, чтобы предупредить Таиту, что они на пороге самого опасного и рокового периода во всей долгой истории Египта. Когда он вышел из опочивальни Нефера и отправился в пустыню, казалось, будто звезды замерли на своих путях и все древние боги отшатнулись и покинули юного фараона в самый опасный час.

– Великий Гор, мы нуждаемся теперь в твоем руководстве. Ты держишь Та-мери, эту драгоценную землю, в чаше своих рук. Не дай ей выскользнуть из твоих пальцев и разбиться подобно хрусталю. Не повернись к нам спиной сейчас, когда мы беде. Помоги мне, могучий сокол. Наставь меня. Разъясни мне свои желания, так чтобы я мог следовать твоей воле.

Молясь на ходу, он поднялся на холмы на краю большой пустыни. Постукивание его длинного посоха о камни встревожило желтого шакала, и тот побежал вверх по залитому лунным светом склону. Когда он уверился, что его никто не видит, то повернул вдоль реки и ускорил шаги.

– Гор, ты хорошо знаешь, что мы балансируем на острие меча войны и поражения. Фараон Тамос пал в битве, и нет другого воина, чтобы повести нас. Апепи и его гиксосы на севере стали столь могущественны, что почти непобедимы. Они собираются против нас, и мы не способны противостоять им. Двойную корону двух царств точит червь предательства, и ей не пережить новую тиранию. Открой мои глаза, могущественный бог, и укажи путь, чтобы нам одержать победу над вторгшимися с севера гиксосскими ордами и над ядом, разрушающим нашу кровь.

До конца дня Таита шел по каменистым холмам и тихим местам, молясь и стараясь найти путь впереди. Поздним вечером он повернул к реке и достиг наконец цели своего путешествия. Он мог бы добраться сюда прямо на фелюге, но слишком много глаз заметили бы поездку, и к тому же ему требовалось побыть в одиночестве в пустыне.

В глубокой темноте, когда большинство людей спали, он приблизился к храму Беса на берегу реки. В нише над воротами горел трепещущий факел. Он освещал резную фигуру Беса, охраняющую вход. Бес, уродливый карлик с вываленным из открытого рта языком, был богом пьянства и веселья. В дрожащем свете факела он пьяно ухмыльнулся Таите, когда тот прошел мимо.

Один из служителей храма ожидал Мага, чтобы встретить. Он повел его к каменной келье в глубине храма, где на столе стоял кувшин козьего молока, а рядом – блюдо просяного хлеба и мед в сотах. Они знали, что одной из слабостей Мага был мед с пыльцой мимозы.

– Три человека уже ожидают вашего прибытия, мой господин, – сказал ему молодой жрец.

– Сначала приведите ко мне Бастета, – приказал Таита.

Бастет был главным писцом номарха Мемфиса и одним из наиболее ценных источников информации для Таиты. Небогатый человек, обремененный двумя симпатичными, но дорого обходящимися женами и выводком детишек. Таита спас его детей, когда Желтые Цветы опустошали землю. Хотя писец мало влиял на положение дел, зато сидел близко к средоточию власти, успешно используя слух и феноменальную память. Он мог рассказать Таите многое о том, что произошло в номе с момента вступления в должность нового регента, и принял вознаграждение с искренней благодарностью.

– Ваше благословение было бы достаточной платой, могучий Маг.

– Детей благословением не накормишь, – ответил Таита и отпустил его.

Затем пришел Обос, верховный жрец храма великого Гора в Фивах. Он был обязан своим назначением Таите, который ходатайствовал о нем перед фараоном Тамосом. Большинство знати прибыло в храм Гора, чтобы поклониться ему и принести жертву, и все они доверяли верховному жрецу. Третьим человеком, с кем следовало поговорить Таите, был Нолро, секретарь войска Севера. Он также был евнухом, а между теми, кто получил такое увечье, существовала связь.

С дней своей юности, когда Таита впервые стал управлять делами государства из тени позади трона, он знал, что для принятия решений абсолютно необходимы безупречные знания. Весь остаток ночи и большую часть следующего дня он слушал этих людей и подробно расспрашивал их, так что, когда был готов вернуться во дворец Мемнона, знал обо всех важных событиях последнего времени и значительных подводных течениях и политических водоворотах, возникших за дни, проведенных им далеко в пустыне в Гебель-Нагаре.

Вечером он отправился назад во дворец прямой дорогой по берегу реки. Крестьяне, возвращавшиеся с работы в полях, узнавали Мага, делали знак удачи и долгой жизни и просили:

– Помолись за нас Гору, Маг, – поскольку все они знали, что он человек Гора. Многие совали ему в руки маленькие подарки, а один пахарь позвал его разделить с ним обед из просяных лепешек, хрустящей жареной саранчи и теплого, только что из-под козы молока.

Когда настала ночь, Таита поблагодарил дружелюбного крестьянина, простился с ним и оставил его сидеть около очага. Всю ночь он спешил, стремясь не пропустить церемонию царского пробуждения. Дворца он достиг с рассветом и едва успел искупаться и сменить одеяние, перед тем как поспешить к царской опочивальне. В дверях путь ему преградили два стражника, скрестившие копья.

Таита удивился. Такого еще не бывало. Он был царским наставником, назначенным тринадцать лет назад фараоном Тамосом. Он впился взглядом в начальника охраны. Тот опустил глаза, но не пропустил Мага.

– Я не хочу вас оскорбить, могущественный Маг. Это особое распоряжение командира телохранителей, командира отряда Асмора и управляющего дворцом. Никакой человек не может появиться перед царем без одобрения регента.