К собственному стыду, леди Лукрень так и не нашла в себе достаточной смелости, чтобы заступиться за друзей. Слишком свежи были в ее памяти те нападки, которым она подверглась два дня назад. Поэтому теперь Сивилла бросала на близнецов виноватые взоры и старалась идти отдельно от остальных девушек, за исключением леди Пиморк, которая не принимала участия в «маленьких недоразумениях», преследовавших Луку и Виолу.

Среди ярких голубых, нежных розовых и радостных желтых нарядов других экскурсанток скромное серое платье девицы ра Веллад смотрелось особенно жалко. И так было еще до того, как его украсили «случайными» пятнами компота, вина и еще чем-то белым, скорее всего кремом с пирожного. Даже вдовствующая маркиза Каларон вслух заметила, что если кому и надо поспешить в лавку с платьями, так это подопечной ее дорого сына.

Девушки с радостью подхватили идею, поэтому теперь все они разместились в двух залах модного салона. Хотя некоторые из них воротили носики от выставленных на обозрение нарядов, но про себя Сивилла подумала, что у эрэа Мульми настоящий талант, ее модели отличались сдержанным и одновременно модным кроем и изящными деталями отделки. Леди Лукрень не далее как пару недель назад видела квадратный вырез, отороченный витым двухцветным шнуром, на платье герцогини Штикар, которая слыла первой модницей империи. В салоне эрэа Мульми было представлено аж два платья с таким вырезом и отделкой. Сивилле приглянулось то, что было из ткани нежно-кремового цвета с крохотными белыми листочками, по вырезу которого шла отделка из шелкового жгута, сплетенного из белого и кремового шнуров.

Пока леди Лукрень любовалась нарядом, в салоне началась открытая война, в которой высокородные дамы выступили единым фронтом против сирот ра Веллад. Формальной причиной послужило платье, которое эрэа Мульми предложила Виоле.

— Взгляните сюда, леди, думаю, что этот цвет подойдет к цвету ваших глаз и волос, а необычный покрой юбки подчеркнет изящество фигуры самым лучшим образом.

— Изящество фигуры?! — взвизгнула эри Синегад таким тоном, словно ее грубо оскорбили, в то время как модистка не только обращалась не к ней, но даже не смотрела в сторону дочери барона.

— Леди?! — хмыкнула Дамира Айлайр.

Комора Стифрис зашла дальше всех, вцепившись в платье и потянув его к себе:

— Этот цвет подойдет прежде всего мне!

Тут она ошибалась: нежно-зеленое платье холодного мятного оттенка могло только подчеркнуть синеватый цвет ее кожи.

Эрэа Мульми опешила от такой реакции на свое предложение и невольно сжала руки. Послышался треск — леди Стифрис потянула слишком сильно, и нежная ткань не выдержала…

Раздался дружный вздох.

Вдовствующая маркиза выдвинулась вперед:

— Эрэа простите неловкость леди Стифрис, которая, безусловно, загладит свою досадную неловкость и возместит ущерб. Думаю, что причина в невероятной привлекательности ваших моделей. Прошу, покажите мне, что вы можете порекомендовать для более зрелой дамы. — И маркиза увела модистку, оставив Виолу на растерзание хищных светских дев.

Кольцо невест маркиза стало сжиматься, десять из двенадцати леди сочли возможным принять участие в публичном унижении непонятной девицы, оказавшейся не в том обществе, не в то время… когда у них как раз начался марьяжный гон.

Виола по-настоящему испугалась. Глаза ее горели от едва сдерживаемых слез, а губы затряслись против воли. Никогда в жизни она не оказывалась в такой ситуации! Еще девочкой она смело вступала в схватку с любым мальчишкой, гордилась, что может выкрутиться из самой сложной переделки. Виолу не пугали всякого рода мошенники и мерзавцы, нацелившиеся на ее жизнь или кошелек. Но эти с виду нежные дамочки оказались куда опаснее любого Хитрого Вурца или Шрама, промышлявшего разбоем на большой дороге! Единственное, что пришло Виоле в голову, — ударить кулаком в глаз первую из приближавшихся леди — увы, никак не могло помочь в сложившейся ситуации. Только не так, не перед маркизом! Виола еще этого не осознавала, но в душе она страшилась разочаровать опекуна.

Глаза Титии Синегад торжествующе сверкали. Она бессознательно подняла руки и растопырила пальцы настолько тонкие, что они казались чудовищными костяшками ожившего скелета.

Все стихло. Вот-вот должно было произойти что-то совершенно нехорошее…

И тут раздался оглушительный треск, лучше другого говоривший женскому уху, что у кого-то треснуло платье…

Дамочки обернулись.

Вирита Амо, младшая дочь графа, стояла с наполовину оборванной по шву юбкой, демонстрируя всем присутствующим свои панталоны, аляповато расшитые алыми сердечками. Позади нее нахально ухмылялся Лука. Юноша сложил руки на груди и нарочито притопнул грязным башмаком по оборванной юбке.

— Про тебя-то мы и забыли… — задумчиво промурлыкала леди Айлайр, нехорошо прищурив глаза.

— Зато я про вас — нет! — осклабился юноша.

— А-а-а! — завопила леди Амо, нервная девица с небесно-голубыми глазами, которая первой обвинила Сивиллу во лжи про крысу. До графской дочки только сейчас дошло, в каком неприличном виде она оказалась у всех на глазах.

В салоне эрэа Мульми начался переполох.

Воспользовавшись поднявшейся суетой, Лука выскользнул из обители моды и женской истерики. При воспоминании о пережитых за сегодняшний день унижениях его кулаки непроизвольно сжались.

Чертовы куклы! Решено, он в жизни не посмотрит в сторону ни одной девчонки! Единственная женщина, достойная его любви, — Виола. Вместе и до конца своих дней они будут жить в родной Маринвенской бухте. А может, и отправятся в плавание — сестра мечтала найти родину матери. Приключений на их век хватит. Собственной семьей Виола обзавестись не захочет из-за их непонятного магического дара, разделенного на двоих. В этом Лука был уверен.

Нехорошо, что он вот так бросил сестру в обществе обезумевших от его проделки дамочек, но Лука просто больше не мог сдерживать обуревавшую его ярость. И без того крепился из последних сил. Всего лишь и сделал, что наступил на подол и толкнул вперед одну из противных девиц.

Ничего, как только кто-нибудь из них решит присесть на один из стульев, им опять станет не до Виолы. Сестричка выдержит, она кремень.

Лука вспомнил, с каким удовлетворенным видом вдовствующая маркиза наблюдала, как девушки окружали растерянную Виолу. Ярость вновь заклокотала в груди. Он прикрыл глаза и невольно выпустил магическую силу, для которой испытываемая им злость послужила направлением…

Лука в ужасе открыл глаза.

О демоны!

Он что-то сделал. Наколдовал. И не знает, что именно!!!

Лука в отчаянии посмотрел на небо — хоть бы все обошлось, растворилось само собой…

Вокруг ничего не происходило. Из салона, от которого он не успел далеко отойти, никаких криков не доносилось, поэтому юноша перевел дух и чуть расслабился. Кажется, пронесло!