— Отпустил?! — выдохнул Ромка.

— Именно, — подтвердил Гена с мрачной усмешкой. — Видел бы ты, как он от меня рванул на своей быстроходной машинке! Сразу с четвертой передачи стартовал! Да вот только тормозуху-то я у него перед этим слил. Думаю, что прежде, чем в овраг улететь на полном ходу, он еще раз десять обделаться успел по дороге.

— Ну, значит, в подходящей компании оказался на закате жизни, — хохотнул Ромка. — А что папаша? Его ты достал?

— Нет, не вышло. Меня сразу арестовали. Папаша, как только узнал, что сыночек сдох, на меня заяву накатал — мол, вот кто виноват. И тут наш закон оперативно сработал, не то что в случае с сестрой. Только не много у них на меня было-то. Смазанный силуэт с видеокамеры перед клубом, где я подонка отловил — вот самая крепкая зацепка. И ничего бы не доказали, если бы папаша денежку не сыпал. Уж он и данные экспертиз подтасовывать пытался, и свидетелей покупал, которых и в помине не было… В общем, следак, что мое дело вел, поседел, наверное, наполовину, пока все дошло до суда. Честный он мужик оказался. Может, и подозревал меня, но опирался только на реальные факты. А ведь мог озолотиться за мой счет. Папашка требовал для меня пожизненного, в итоге мне дали семь лет. Так он потом, как я узнал, даже нанимал двоих мужиков, чтоб те меня в камере придушили. А я-то, дурак, сам удавиться пытался, сыграть ему на руку! Жить не хотелось. Да и для чего? Верунька-то умерла, одни воспоминания остались, от которых спасу не было, особенно в камере. А кому я еще нужен? Но тут какие-то высшие силы вмешались, не иначе. И мою руку отвели, и от тех наемных мужиков избавили. Вот так оно и было. А ты про петлю даже не думай, брат. В жизни надо выход искать, но не в смерти.

Они еще долго говорили друг с другом, все больше хмелея. В конце концов Аглая так и заснула под их неразборчивый пьяный бубнеж. И даже не слышала, как ушел Гена. Поднявшись утром на работу, она обнаружила лишь кое-как прибранный стол да беспробудно спящего в своей комнате Ромку.

12

На работе день у Аглаи выдался хлопотный. Ей было о чем подумать, но, как назло, в кафе привела гостей владелица «Паруса». Неизвестно, что они там праздновали, но официантки носились как угорелые. Досталось и Аглае. И хотя долетающие из зала время от времени комплименты в адрес ее стряпни слышать было, конечно, приятно, но легче от этого не становилось, потому что готовить пришлось раза в два больше обычного, и в основном мелкоштучные блюда. На блинчики размером в один укус Аглая к концу дня уже смотреть не могла. На фаршированные крабьи панцири, голубцы из виноградных листьев и конвертики из мясного филе — тоже. Но когда все гости наконец-то благополучно наелись до отвала, Аглаю ожидал новый неприятный сюрприз. Шурочка, забежав на кухню, позвала:

— Айка, там тебя мужик спрашивает. Как-то раз он уже к нам приходил. Кавалер твой, что ли?

— Этого мне только еще не хватало, — выдохнула Аглая, увидев в зале следователя.

— Сказал, что подождет тебя. Сделал пока заказ.

— Пургеном, что ли, все это приправить? — проворчала Аглая, забирая у Шурочки листок с заказом.

Все закончив и переодевшись, Аглая вышла в зал. С удовольствием поужинав, Михайлов как раз отставил в сторону тарелку из-под последнего блюда.

— Здравствуйте, — кивнула ему она.

— Здравствуйте, Аглая. — Он поднялся ей навстречу из-за стола. — Определенно, я становлюсь поклонником вашего заведения. Вы домой? Давайте, я провожу вас, по пути и побеседуем.

— Давайте, — согласилась Аглая. И следователь, чуть усмехнувшись, тут же озвучил мелькнувшую у нее мысль:

— Иначе все равно от меня не отделаться, да?

В ответ Аглая лишь неопределенно повела плечами, подставляя лицо легкому морскому ветерку. Полной грудью вдохнула в себя свежий воздух, в котором не витали опостылевшие за день запахи еды.

— Как ваш брат? — спросил Михайлов.

— Спасибо, держится.

— Вы не говорили о моем визите к нему?

— Нет, пока не было такой возможности. Он не в том состоянии. Вы же сами видели, как он воспринял известие об Аллочкиной смерти.

— Простите, Аглая. Я не хотел, честное слово.

— Ладно, что сделано — то сделано, нет смысла об этом говорить. Да и не за тем вы пришли, насколько я понимаю.

— И за этим тоже. Но есть, конечно, и другая причина.

— Какая? — Аглая с интересом оглядела красивого крупного пса, немецкую овчарку, которую вел на коротком поводке идущий навстречу мужчина. Следователь не успел ответить, как собака, поравнявшись с Аглаей, внезапно зарычала и сделала рывок в ее сторону. Даже не успев осознать, что делает, Аглая совершила резкий полуоборот и выбросила перед собой согнутую в локте левую руку, прикрывая корпус. Но хозяин собаки уже осадил пса, после чего рассыпался перед Аглаей в извинениях.

— Ничего, — кивнула ему она. — Бывает…

Проводив взглядом овчарку с ее хозяином, Михайлов повернулся к свой спутнице:

— А у вас поразительная выдержка, Аглая. Так хладнокровно среагировать на атаку крупной собаки! Признаюсь, даже у меня дыхание перехватило.

— А я не из тех девиц, которые по каждому пустяку готовы сорваться на визг. К вашему сведению, я и пауков не боюсь. И крыс.

— Насчет крыс не знаю, но собак — это точно. Вы ведь правша, Аглая?

— Странно вы как-то перескакиваете с одного на другое. Ну, в общем, да.

— Нет, не странно. Просто я заметил, что вы выбросили перед собакой левую руку. Такой жест естественен для левши. Или…

— Или что? — спросила Аглая, так как он сделал паузу. К чему он клонит, она уже поняла, но не собиралась ему это показывать.

— Или для человека, который регулярно подвергается атакам крупных собак. Я беседовал с нашими ребятами-кинологами, чтобы выяснить это. Если ты правша и тебя атакует собака, береги свою правую руку, приучись выставлять вперед левую.

— Спасибо, буду иметь это в виду на будущее.

— Да для вас это и так не секрет. Не стану скрывать, этот парень с собакой — из нашего отдела. И пришел сюда по моей просьбе, чтобы встретиться с вами. Так сказать, провести маленький следственный эксперимент, чтобы выяснить: ваши жесты отработаны до автоматизма.

Аглая ничего ему на это не ответила, продолжая неторопливо идти вперед.

— Вы ничего мне не скажете? — спросил он после затянувшегося молчания.

— А что я должна говорить?

— Вы имеете дело с крупным собаками, Аглая. И ваша подруга погибла тоже от зубов очень крупной собаки. Не от уличной шавки, бегающей по пустырю, но, предположительно, ротвейлера: об этом свидетельствует размер клыков, а также анализ шерстинок, оставшихся на теле вашей подруги. Причем именно на теле, а не на одежде… Опять молчите, Аглая?

— Мне нечего вам сказать. У меня нет собаки породы ротвейлер. Вообще никакой нет.