Оба рассмеялись. На свободном от столиков пространстве степенно кружились пары, среди них и Санджиф с Машей пытались танцевать нечто среднее между местным медленным танцем и вальсом, получалось у них затейливо и неуверенно.

— Может, пойдём потанцуем? — предложила Мирним.

— Я не умею.

— Брось, станцуем как-нибудь. Ну, пойдём!

— Ладно, — со вздохом согласился Илья и осторожно обхватил подругу за талию. — И ты любишь гонки?

— Конечно, это же так увлекательно. По-моему, даже увлекательнее, чем гладиаторские бои. Но в Уинхалле гонки устраивают всего пару раз в год. И попасть туда трудно.

— Я позвоню Динн-Бегу, может, у него есть какие-нибудь знакомые, кто поможет достать билет. Школьникам туда можно?

— Вроде можно, хоть и с ограничениями. — Она задумалась. — Как считаешь — для тебя-то это не будет опасно?

— Что опасно-то?

— Ну бывать на публичных представлениях, на людях…

— Ёлки, я ж не в джунгли собираюсь! Что мне — из-за своего дара всю жизнь взаперти просидеть?! Твоя б воля, ты б меня в банку посадила!

— Ага, и с собой носила, — с неожиданной грустью согласилась девушка. И поспешила добавить: — да я шучу.

— Да понял. — Илья невесело качнул головой. Они танцевали, стараясь не мешать другим танцующим парам. Мирним двигалась очень мягко, изящно и, хотя явно не умела танцевать сложные танцы, с простыми справлялась непринуждённо. Чувствовалось, что всё это ей очень нравится и в чём-то даже примиряет с существованием во Вселенной такого явления, как знать.

После коротких зимних каникул совсем не хотелось возвращаться в школу, хотя там Илья чувствовал себя совсем иначе, чем в питерской школе с углублённым изучением английского языка. Просто он не успел толком привыкнуть к отдыху, может быть, ещё и потому, что изрядную часть времени потратил на разгадывание «антикварного ребуса», но так и не смог понять, что же за место изображено на этом плане.

До изучения истории дереликта руки тем более не дошли. Помогая другу собираться, Санджиф нагрузил его целым десятком книг разного размера и веса, заверив, что в каждой есть хоть что-нибудь о том дереликте и их все надо обязательно прочитать. Юноша-аурис вяло согласился, подумав о том, что ему снова придётся по много раз в день заниматься медитациями, делать домашние задания по алхимии и системной магии, не говоря уж об общеобразовательных предметах, и где тут выкроить минутку на какой-то там дереликт — загадка.

Он не видел никакого смысла торопиться, тем более что встреча с загадочным то ли существом, то ли магическим явлением предстояла ему лишь через несколько лет. Разве за это время он не успеет перечитать ну буквально всё, что только можно узнать о дереликте?

— Может, на лето отложим? — попробовал он сопротивляться.

— Летом мы будем смотреть другие книги. Я заказал архивариусу подобрать, а он, если за что берётся, делает это качественно…

Первая после каникул встреча с Родераном должна была состояться сразу же в день прибытия, и следовало как-то объяснить учителю, почему ученик пренебрегал его заданиями, либо же соврать, что положенное количество медитаций он отсидел всё в полном порядке. Правда, обмануть Видящего — дело не такое уж и простое, что ни говори… Всплыли в памяти и другие задолженности — например, перед тренером по фехтованию. С фехтованием у Ильи дела шли совсем не так, как хотелось, а причина была в том, что, хотя преуспеть в фехтовании очень хотелось, всегда находились более интересные дела. Всё-таки, как ни крути, на занятия он чаще всего ходил потому, что не знал, как бы убедительно отвертеться. И, завидуя искусности Санджифа в этом деле, уже смирился с тем, что останется далеко позади.

Так что, раскладывая свои вещи по полочкам шкафа в школьной спальне, юноша уныло выбирал, в чём ему наверстывать упущенное за время каникул, и решил всё-таки, что лучше помедитировать. А фехтовальные тренировки никуда от него не денутся. И он от них — тоже никуда.

Правда, ещё до того, как устроиться в отделанной кристальными колокольчиками комнате, Илья бросился в башню — навестить Тему.

Доселе вивернёнок никогда не оставался без хозяина дольше чем на несколько часов — а тут разом больше недели. После посещения медика-специалиста пришлось перевести малыша из спальни общежития в башню, потому что он стал уже слишком елик для комнаты, да и в дальнейшем дольше привыкал бы к новым условиям. Теперь, увидев запропастившегося на десять дней хозяина, кинулся к нему через весь этаж, едва не сбив с ног работника, который раскладывал но кормушкам виверновский «ужин».

— Привет, Тёмыч, привет, — гладя ластящегося питомца, приговаривал Илья. Он и сам был рад встрече с вивернёнком. А тот подскуливал совсем как щенок, совал голову под ладонь и смотрел задумчиво и вопросительно. — Что, Темка, как ты тут без меня?

— Выв! — ответил Терминатор, покачивая крохотной ящериной головкой.

— Нормально ел, — хмуро сказал работник, останавливаясь рядом. — И пил неплохо. Только очень уж скучал. Передержали при себе, надо было чуть раньше отселять. Виверны всё-таки не теплокровные, если чего-то никак не могут получить, обычно сворачиваются клубком и ждут. Это у них в натуре. А если долго общаются с теплокровными, то начинают их копировать, все детёныши старших копируют. Вот и получается хуже.

— Я понял, понял…

— В принципе его уже можно готовить к дрессировке. Как считаешь — будешь с ним заниматься?

— Ну не я сам…

— Это-то понятно, имею в виду — возить там к специалисту или сюда тренера приглашать — будешь?

— Само собой!

— Это правильно. — В голосе работника звучало удовольствие, и лицо у него стало такое, будто ещё б чуть-чуть — и наверняка предложил бы школьнику в поощрение стебелек сладкой травы. — Люблю, когда ученики ответственно относятся. Когда понимают, что виверна — не кошечка какая-нибудь, не крыска. Это — серьёзный зверь. Его обучать надо.

Когда Илья поднялся уходить, Тема схватил его за рукав и долго не отпускал от себя. В результате помедитировать юноша так и не успел, и Родеран, сразу почувствовав в ответах ученика фальшь, посмотрел на него с укором.

— Давай договоримся так: не сделал что-нибудь, бывает, — только врать не надо!

Юноша неожиданно для самого себя покраснел.

— Да, конечно.

— Я вполне понимаю, что тебе тоже надо отдыхать. Периодически, если это не будет выходить за рамки приличий. Но даже если однажды выйдет — поверь, я рассержусь куда больше, если ты солжёшь мне. Если не солжёшь, постараюсь понять.

— Угу…

— Очень хорошо. А теперь садись. — Видящий опустился прямо на мягкий палас, застилавший пол в медитационной комнате. — Давай обсудим твое восприятие. Как понимаю, оно меняется, и ты вполне отдаёшь себе в этом отчёт… Хорошо. Видишь ли, по сути, работа любого Видящего напоминает работу компьютера. Манипулируя энергиями, ты принуждён держать в памяти уйму данных, сведений, цифр, схем. Конечно, плохую память можно скомпенсировать записями, таблицами, вспомогательными материалами. Но не всегда и не везде. И учти, то, что обывателями воспринимается как хорошая память, для Видящего считается плохой. Или очень плохой. Память придётся развивать. Вернее, даже не память, а рефлексы памяти.