высказался Хоакин Мартинес, — но вот морские обитатели…

— Мне очень жаль, мистер Мартинес. Отныне им придется заботиться о себе самим. Я не могу больше подвергнуть людей такой опасности. Заботьтесь о своих пациентах и о пингвинах. Когда мы покончим с этой неразберихой, Сапфировое море снова будет открыто.

Оставался вопрос времени, когда это случится.

И как Людо Ксавьер собирается решать возникнувшие проблемы?

Опасность кроется там, под водой. Нельзя одолеть врага, не попав на его территорию.

А значит… кому-то придется в свое время отправиться на глубину, чтобы узнать всю правду.

Глава 10. Застолье

— Рыба начинает гнить с головы…

Голоса доносились словно из пустоты.

— Мое мило прелестное дитя, запомни это на всю жизнь.

В висках гудела звенящая боль. Туман плыл перед глазами. В горле пересохло. Каждое дыхание давалось с тупой болью за грудиной.

— Стоит голове умереть — погибнет и остальное. И с людьми точно так же. Отрубай сперва голову, дитя. И тогда получишь все целиком.

— Но он уже весь наш, верно?

— Не совсем. Пока в человеческом сердце теплится жизнь, он создает угрозу для нас.

— Убийство решает многие проблемы. Оно дарует пропитание. И жизнь тем, кто по-настоящему ее заслуживает.

К горлу подступал рвотный комок.

В нос бил зловонный запах протухшей рыбы, словно меня окунули головой в бочку с ней.

Раздался неприятный треск, напоминающий хруст костей.

— Сегодня он не станет одним из нас. Его доля иная — пропитание для нас всех.

— А что делать с ней?

Голоса сменялись: женский, детский, мужской, старческий.

По ногам пробежал неприятный холод. Кончики пальцев на руках окоченели.

— Она должна присоединиться… к нашему пиршеству.

И я распахнула глаза от колющей боли, пронзившей все мое тело с макушки до пяток.

Тяжело дышу.

Реальность, в которую я вернулась, была ужаснее самых страшных кошмаров.

Ночь. За окном сияли луны-близнецы. В воздухе витал морозный ветер.

Вокруг темно. Свет давало лишь рыжее пламя свечей, расставленных на овальном длинном столе из красного дерева.

Вокруг валялись объедки. Рыбьи кости и чешуя. Огрызки крабов и раков. Пустые раковины моллюсков. Надкусанные щупальца осьминогов. Сырые тела кальмаров. Панцири креветок. Раковины с мидиями. Сырое мясо красной рыбы. Лимонная кожура. И пустые жестяные банки от рыбных консерв.

Гора объедков возвышалась на столе и беспощадно сваливалась на пол. Вокруг меня царила зловонная омерзительная помойка.

А я сидела за этим самым столом, привязанная жесткими веревками к ручкам кресла. Волосы небрежно свисали вперед, закрывая мне вид.

Я подняла голову и увидела жуткую картину: напротив меня сидел Шон.

Мой Шон…

Что они с тобой сделали?

Его рот был набит тухлой рыбой. Я видела, как изо рта свисали черные хвосты. Лицо измазано слизью устриц. На голове небрежно сидел сырой кальмар. Один глаз… у него был только один глаз. В пустую глазницу затолкали креветку. Лицо налито кровью.

Как и меня, его привязали к стулу. И пальцы… пальцы на его руках отрубили.

Все до одного.

Он жалобно смотрел на меня единственным живым слипнувшимся глазом, над которым свисало верхнее веко.

О, боже… Шон…

Мой любимый Шон…

— Девчонка… проснулась!

И раздался отрывистый мерзкий фальцетный смех.

Они смотрели на меня. Не семья Грейтс… нет, а монстры. Мерзкие чудовища, лишь отдаленно напоминающие людей внешним видом.

Кожа их сделалась бледной, серой, влажной. Шея Изабеллы покрылась рыбной чешуей, которая отшелушивалась, словно штукатурка, а из-под нее выткала желто-зеленая текучая субстанция. Нечто похожее случилось и с остальными. У Колина чешуя росла на щеках. У Паолы и Джеймса на руках. Весь голый череп Орабеллы оброс рыбьей кожей, в которой копошились тараканы. А вот лицо Грегори покрылось язвами, из которых вылуплялись белые опарыши.

Языки этих нелюдей сделались черными и гнилыми. Ногтевые фаланги напитались кровью. Волосы мокрые, словно их только что вытащили из воды.

Они смотрели на меня… все шестеро.

Семейка Грейтс показала свое истинное лицо.

Я видела их мерзкую сущность.

И чудные мраморные хоромы в цвете ночи потеряли свое очарование. Они превратились в мерзкий дом. В крепость. В тюрьму, из которой мне предстоит выбраться.

Мне…

А вот Шон…

— Айседора Блейс… снова с нами. Возрадуемся же ей!

Изабелла стояла в окружении своей семьи. Теперь я поняла, кто здесь главный. Нет, не дедушка Грегори. И не Колин. А она.

Она — глава клана Грейтс.

— Что… — из меня вырвалось облачко пара.

Я глотнула соленый комок, подавив рвоту в себе, и продолжила:

— Что вы… сделали с ним?..

Изабелла лениво взглянула на Шона. Она смотрела на него, как… на грязную тарелку, которую было лень мыть.

— Шон стал отличным дополнением к нашему пикнику. А ты станешь… одной из нас.

Нет!

Ни за что!

Какого черта?!

— Видишь ли, милая, — обратилась ко мне Орабелла, — знаки нашей сущности стали проявляться все чаще. Нам уже тяжело добывать пропитание самим. Нельзя, чтобы остальные… узнали наши секреты.

— Ты станешь для нас новым поставщиком пищи, — продолжил Грегори, — будешь ездить в Перламутр-Бич и добывать для нас новую рыбу. И людей, конечно. Новых людей. Пришло время клану Грейтс расшириться.

— И приводи детей! — запрыгала Паола, сжимая в руке вилку. — Мы будем с ними играть! Нам с Джеймсом нужны новые друзья!

Какого хрена здесь творится?

Да кто они такие?!

— Семья, семья! — провозгласила Изабелла. — Прежде, чем мы свершим наш акт поедания, нам нужно восславить ту, благодаря которой мы стали теми, кто мы есть. Отблагодарим за нашу новую жизнь Верховную Матерь! Помолимся же во ее славу! И во ее вечную жизнь! Пусть она придет к великой власти над всем сущим!

— Да-да, ты права, милая, — закивал Колин, — восславим Верховную Матерь!

Шестерка монстров взялась за руки. Изабелла держала за руки своих детей, стоящих по обе стороны от нее.

Колин, Орабелла и Грегори сидели за столом по левую сторону от меня.

— Что это за бред?! — вырвалось у меня.

— Тише-тише, — шикнула на меня Орабелла, — во время молитвы гостям принято молчать.

— Скоро, когда ты станешь частью нашего клана, ты тоже восславишь Верховную Матерь и вознесешь ей свой дар, — сообщил мне Грегори.

— Дар? — переспросила я.

— Свою душу, конечно же, — ответил мне Джеймс.

Мой взгляд метнулся в сторону мальчишки. Глаза Джеймса блестели желтыми огоньками. Они были… рыбьими, а не человеческими.

— Да отправится твоя душа в Пепельные Глубины, где обретет спасение под крылом Верховной Матери, — зачитала Паола, словно священную песню.

— И скрестится твоя душа с Океаном, и станешь ты его частью навеки вечные, — добавила Орабелла.

Орабелла на время оторвала свою руку от Грегори,