Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внимательно осмотрев стол, Шервуд приятно ужаснулся.
Эти русские действительно не дураки пожрать, подумал он. Но тут ведь человек на двадцать - это же неэкономно! Однако вслух он ничего такого не сказал, а только, проглотив набежавшую слюну, одобрил гастрономическое великолепие.
- Я слышал о гостеприимстве русских, но, честно говоря, не ожидал такого. А что в этих бутылках и графинах?
Граф с готовностью кивнул и начал перечислять непонятные русские и не очень русские названия напитков:
- Тут, уважаемый мистер Шервуд, напитки сугубо мужские. Во-первых, естественно, водка. Не из магазина, а изготовленная добросовестными частными фабрикантами. Водка тминная, лимонная, рябиновая, на смородиновых почках, степной арак, грузинская чача, домашний коньяк пятидесятилетней выдержки, самогон…
- О! Это слово я знаю, - оживился Шервуд.
- Еще бы! - улыбнулся Граф. - Искусство самогоноварения - это отдельная песня!
Желвак, не понимавший ни слова по-английски, повинуясь знаку Графа, наполнил всем рюмки. Граф поднял свою и произнес:
- Ну, как у нас в России принято - с приездом! - и обратился к Желваку: - Вы простите, Николай Иваныч, что я тут на заграничном языке, так сказать, балакаю, но вы ж понимаете…
- Конечно, конечно, - запротестовал Желвак, - какие могут быть извинения! А вы здорово по-английски чешете!
- Благодарю вас, - кивнул Граф и снова повернулся к Шервуду. - Итак, за благополучное прибытие.
- На здравье! - сказал Шервуд по-русски.
- О! - восхищенно отреагировал Граф. - У вас хорошо прозвучало. На здоровье!
Все выпили, и Граф, поставив пустую рюмку, сказал:
- А теперь закусим.
Наступила тишина, нарушаемая лишь позвякиванием столовых приборов да тихими рекомендациями Графа, который советовал голодному Шервуду попробовать то или иное русское народное лакомство. Шервуд между тем с нетерпением ждал, когда же Граф начнет разговор о деле.
Минут через пять Граф положил вилку и, налив на этот раз чачи, сказал:
- В искусстве русского застольного красноречия есть присказка, которая звучит примерно так - между первой и второй рюмками должен быть минимальный интервал.
- Согласен, - кивнул Шервуд, и все выпили чачи.
- Ну, как вам грузинский самогон? - заботливо поинтересовался Граф.
- Прекрасно! - с довольным видом ответил Шервуд. - А сколько в нем градусов? Довольно крепкий…
- Примерно пятьдесят пять, - улыбнулся Граф.
- Bay! - воскликнул Шервуд. - Отличное пойло!
- А теперь закусите этим, - и Граф подвинул к Шервуду салатник с фаршированными баклажанами.
Шервуд занялся закуской, а Граф, извинившись перед ним, повернулся к Желваку и сказал:
- А вроде ничего наш американец, и водку трескает, как добрый казак, и закусывает не чинясь… Что скажете?
- А что, - ответил Желвак, зацепив кусок копченого угря, - нормальный браток, только американский. И сразу видно, что авторитет.
- Вот именно, - кивнул Граф, - ничего лишнего из себя не строит, но что дядька непростой - действительно сразу видно.
Потом все дружно закурили, и Граф, задумчиво посмотрев на Шервуда, сказал:
- Наверное, вы хотите узнать, почему я был так настойчив, приглашая вас приехать в Россию. Не так ли?
- Совершенно верно, - ответил Шервуд, выпустив подряд три дымных колечка.
Граф проследил за кольцами, одобрительно кивнул и сказал:
- А ведь это будет поинтереснее, чем медальон.
- Да? - удивился Шервуд. - Честно говоря, я ожидал, что разговор будет идти о, как бы сказать… О совладении медальоном и тем, что за ним кроется.
- Конечно, - кивнул Граф, - но я не стал бы беспокоить вас по такому ничтожному поводу.
- Ничтожному… - Шервуд усмехнулся и озадаченно покрутил головой. - Это уже интересно.
- Конечно, ничтожному, - Граф тоже усмехнулся. - У нас, русских, есть пословица - не в деньгах счастье.
- Понимаю, - кивнул Шервуд. - У нас тоже есть подобные поговорки.
- Да, - Граф постучал пальцами по столу, - я знаю…
Он как-то странно взглянул на Шервуда и сказал:
- Я бы хотел задать вам несколько вопросов. Не возражаете?
- Нисколько. - И Шервуд откинулся на бархатную спинку кресла.
- Хорошо.
Граф аккуратно стряхнул пепел в серебряную пепельницу и сказал:
- Майкл… вы позволите мне называть вас так?
- Да, конечно, Граф, - кивнул Шервуд.
- Хорошо, - повторил Граф. - Тогда расскажите мне, Майкл, о своем отце.
- Об отце? - удивился Шервуд. - Я не предполагал, что вы заговорите об этом… Мой отец был русским, но никогда не учил меня русскому языку и не любил говорить о России. Так, рассказывал кое-что… Но очень неохотно. Он хотел, чтобы я вырос настоящим американцем, и так оно и вышло. Я знаю о России не больше, чем любой фермер из Айовы, и совершенно не думаю о своих корнях.
- Понимаю, - кивнул Граф. - И все же?
- Ну, мой отец был русским гангстером, и перед войной его посадили в тюрьму… А потом забрали на фронт в эти… В дисциплинарные части.
- В штрафные батальоны, - поправил его Граф.
- Да. Именно так. А потом он попал в плен к немцам, и в конце войны его освободили американцы. Отцу предложили поехать в Америку, и он согласился. А потом родился я и… И все. Умер он в девяносто втором, уже глубоким стариком.
- А скажите, Майкл… - Граф внимательно посмотрел на Шервуда, - была у вашего отца татуировка с изображением двух змей, обвивших кинжал, на котором по-русски было написано: "Свобода - это смерть"?
- Точно, - удивился Шервуд, - была. А откуда вы знаете?
Граф улыбнулся и, загасив в пепельнице окурок, взял новую сигарету.
Желвак, с интересом слушавший совершенно непонятный для него разговор, встрепенулся и поднес Графу зажигалку.
- Благодарю вас, Николай Иваныч, - кивнул Граф и глубоко затянулся.
Он задумчиво посмотрел на огонек сигареты и сказал:
- Мой отец тоже был русским гангстером. И тоже перед войной попал в тюрьму. И тоже побывал в немецком концлагере, откуда его освободили американцы. Он уехал с ними в Америку, и с тех пор от него не было ни слуху ни духу.
- Вашу мать звали… Зина? - неуверенно спросил Шервуд.
- Да, - кивнул Граф, - мою мать звали Зиной. Зинаида Степановна Палицына. Это фамилия моего отца.
- Точно!
Шервуд с силой хватил ладонью по столу, и Желвак от неожиданности подпрыгнул.