солдат из армии Цзу Ти, которые таскали зерно, будто бы устали и остановились передохнуть на обочине дороги. Это заметили люди Тао Бао и сразу выбежали отбирать зерно, обратив в бегство перетаскивавших его солдат. Люди Тао Бао отняли, взглянули, что там и правда крупа, и зашушукались: «Смотрите все, сколько еды! У нас, однако же, ее нет. Как же биться в этом бою!». И их боевой дух сразу упал. Как раз тогда Ши Лэ прислал людей с тысячей ослов, груженых зерном. Услышав об этом, Цзу Ти сразу отправил людей отнять зерно. Тао Бао узнал, что зерна не стало, и упал духом. В ту же ночь его войска ушли. Войска Цзу Ти сразу заняли Цзюньи. Их боевой дух окреп, и они один за одним вернули еще много районов. Изначально поддерживающие Ши Лэ У Бао перешли на сторону Цзу Ти.

Незаметно пролетели годы, и Цзу Ти вернул почти все районы к югу от реки Хуанхэ. Ши Лэ более не посмел отправлять войска в Хэнань. Цзу Ти знал, что для полного восстановления государства необходимо иметь тыл. Поэтому он облегчил бремя для народа на освобожденных территориях и дал крестьянам возможность наладить нормальное производство, посеять больше зерна, а еще и начать торговую деятельность.

Экономика начала развиваться, и жизнь местного населения сталанамного лучше, чем в предыдущие несколько лет. Однако же сам Цзу Ти не стремился наслаждаться жизнью. Он говорил своим отпрыскам: «Мы переправились через Янцзы ради государства, а не для обогащения. Поэтому я не могу обзаводиться каким-либо домашним имуществом, ем и надеваю то же самое, что и все. Вам тоже следует полагаться на свои силы, засаживать поля и собирать зерно, подниматься в горы и заготавливать дрова». Народ видел, какой простой образ жизни ведет семья Цзу Ти, и все были в высшей степени тронуты этим. Люди слагали о нем песни и пели их везде. Они говорили, что в годы военной смуты выпала им счастливая судьба повстречать любящего отца Цзу Ти.

Новость о том, что Цзу Ти вернул потерянные земли, быстро распространилась повсеместно. Цзиньские войска и народ чрезвычайно обрадовались. А Лю Кунь, который тогда противостоял ханьской империи в Бинчжоу, поспешно написал письмо Цзу Ти, признав заслуги давнего друга в основании государства. Лю Кунь говорил приближенным: «В те годы, когда мы с Цзу Ти были вместе, уже было видно, что он человек большой воли. В эти годы я обычно спал до рассвета, положив оружие под голову, чтобы в любой момент быть готовым к битве (отсюда пришел фразеологизм „класть боевой топор под голову и ждать утра“ в значении „быть в постоянной боевой готовности, настороже“), так как боялся очутиться позади Цзу Ти, но и не думал, что он окажется впереди меня. Я стыжусь!».

На самом деле в эти годы Лю Кунь был оставлен без поддержки в Бинчжоу, но при этом захватил многих воинов Лю Цуна, что есть немалая заслуга. Когда был потерян Лоян, он сперва собирался напасть на ханьское государство и спасти Цзинь Хуай-Ди, собрав гуннов с севера. Неожиданно ханьское государство первым двинуло войска. Лю Кунь с войсками выехал из города и дал бой. Они сражались до последних сил. Он и не думал, что появится предатель по имени Гао Цяо, который сдаст Цзиньян ханьскому государству. Лю Кунь не мог вернуться в город. Его родители были схвачены и убиты гуннами.

Лю Кунь вытерпел скорбь и бежал в горы, затем снова собрал несколько тысяч конных и пеших воинов. Тогда очень своевременно подошел вождь сяньбийцев Илу с войском. Они вместе напали на ханьское государство и в этот раз выиграли битву. Лю Кунь вернул Цзиньян и сказал Илу: «Великий князь помог мне, я чрезвычайно благодарен и призываю великого князя потрудиться еще раз и вместе захватить столичный город ханьской империи Пинъян!». Но он не предполагал, что Илу откажется.

Илу сказал: «В этот раз я опоздал, в итоге не стало твоих родителей, я так виноват. Но мои воины проделали такой долгий путь, чтобы дать бой, и устали уже предостаточно. Хорошо, что вернули Цзинъян. Я еще подарю тебе скот и оружие. Достаточно и того, что ты получишь вотчину». Лю Куню ничего не оставалось, как проводить Илу. Он решил в течении некоторого времени дать войскам отдохнуть и заняться их комплектацией, а затем уже биться с Хань. Но пришедшие из Чанъани вести о переменах вновь заставили его сердце сжаться.

Совместное управление Поднебесной

Когда династия Цзинь основала еще один императорский дворец в Чанъани, ханьский император Лю Цун несколько раз давал приказ главнокомандующему Лю Яо напасть на Чанъань, собираясь уничтожить династию Цзинь. Но предыдущие несколько раз Лю Яо не добился успеха. Осенью 316 года н. э. он пришел с большой конницей и окружил Чанъань, форсируя наступление. Войска Цзинь сопротивлялись, рискуя жизнью. Так продолжалось несколько месяцев, и в городе начались проблемы с продовольствием, с голоду умерли больше половины жителей. Цзинь Минь-ди и тот мог есть только жидкую кашицу из какой-нибудь крупы. На улицах начался каннибализм, Цзинь Минь-ди, плача от испуга, говорил чиновникам: «Еды нет. Победить мы их не можем. Какой смысл бороться? Лучше капитулировать и забыть об этом, у людей хотя бы появится шанс выжить». Не взирая на мнение чиновников, он отправил послов с капитуляцией. Чиновник Со Чэнь остановил послов и отправил своего сына поговорить с Лю Яо. Его сын сказал Лю Яо: «В Чанъани продовольствия хватит на год, вмиг мы их не сможем победить. Мой отец сказал, что если ты назначишь его командующим колесницами и конницей, пожалуешь ему титул князя области, то он преподнесет тебе город». Лю Яо, услыхав это, сразу все понял, вытаращил глаза и сказал: «Я сражался пятнадцать лет, и всегда побеждал благодаря военной силе, никогда не использовал хитрость, чтобы победить. Со Чэнь если так говорит, то очевидно первый негодяй в Поднебесной, достоин смерти!». Он приказал казнить сына Со Чэня и отправил его отрубленную голову в Чанъань.

Цзинь Минь-ди снова отправил послов с капитуляцией, на этот раз Лю Яо согласился. В один из ноябрьских дней Цзинь Минь-ди, обнажив плечи, велел людям связать его, взяв в рот юйби[11], сел в тележку, запряженную бараном. На тележку положили гроб, и они вместе с чиновниками отправились из города к Лю Яо. Лю Яо сказал: «Вот теперь-то ты правильно поступил». Он велел его развязать, а гроб сжег, затем снарядил