Я ведь отслужил срочную. Представляю, как какой-то полуграмотный офицеришка сидит, потея и матерясь, над бумажкой для начальства. Отчет — это серьезно. Это документ с подписью. Но ведь я жив! Какой еще обгоревший труп?!..

Крепко майор меня озадачил. Получается, Орфей и Турок вместе с гауссганами куда-то исчезли. Но как такое могло произойти? Ведь бой, танки, военсталы, взрывы… Нет, это просто нереально! А моя тушка-гриль — это реально?! Воскрес я, что ли, после того, как смерть официально зафиксировали?.. Остается только предположить, что в отчете написана заведомая ложь. Но зачем кому-то понадобилось искажать факты? И загадочный Профессор… Почему мне кажется, что именно он причастен к пропаже гауссганов?

Мощным ударом в челюсть я вырубил Кажана. Пришлось изрядно попыхтеть, чтобы поднять его телеса и уложить на диван. Рядом я опрокинул бокал с коньяком. Поглядел со стороны — вроде правдоподобно. Сюда бы фотоаппарат, я бы порадовал посетителей форума banditskaya_zona новыми снимками. Ну да ладно, как-нибудь в другой раз.

Нарочно пошатываясь, я покинул кабинет майора. В руке я держал бутылку, на дне которой плескались остатки французского напитка. К двери тут же подскочил веснушчатый боец, встретивший меня у ворот. У, какой резвый! Навалившись на него, я заявил, что он — правильный солдат, а майор Кажан вообще ого-го. При этом я старательно дышал на воина перегаром.

— Ну нажрался! А еще журналист! — Веснушчатый оттолкнул меня и заглянул в кабинет.

Ему хватило доли секунды, чтобы понять: майор устал, и лучше его не тревожить. Ходили слухи, что спьяну Кажан — настоящий деспот и способен на различные изуверства. Так что я понимаю, почему веснушчатый побледнел и тихонечко прикрыл тяжелую дверь.

— Давай выпьем!!! — радостно осклабился я и ударил солдатика по плечу.

Того чуть кондрашка не хватила.

— Заткнись!.. — прошипел он. — Не дай боже майора разбудишь!

Хорошо хоть, не надо умолять охрану не беспокоить командира. Была мысль: завалить майора. Но вдруг бы кто-то пожелал взглянуть на шефа ближе? Уж лучше как лучше. Теперь у меня есть надежда, что я покину территорию части до того, как Григорий очнется. Подходя к воротам, я вдруг понял, что так и не приклеил отпавшие усы. Но веснушчатый солдат не заметил перемен в моей внешности. Или все-таки заметил?..

Я похолодел. Каждый шаг теперь давался с трудом. Пиджак жал, по спине тек пот. Рука тянулась к «стечкину», чтобы открыть предупредительный огонь на поражение.

— Счастливого пути!

И тут меня осенило: обошлось, я за воротами базы, все по плану. Получилось!..

Пребывая в легкой эйфории от успеха, я не сразу заметил здоровенный черный джип. Внедорожник стоял возле бочки с квасом. И я как раз к нему топал. Резко сворачивать в сторону было бы подозрительно.

Шаг. Еще шаг. И еще. Продавец кваса так и не вернулся с обеденного перерыва. Он вяло переругивался с дородной дамой, страдающей от жажды.

Шаг. Тонированные стекла…

Шаг. Кто за рулем, сколько людей в салоне, вооружены ли?..

Шаг. Машина медленно покатила мне навстречу. Шаг.

— Эй, уважаемый! Постойте! — послышалось сзади.

Я завертел головой по сторонам — никого, кроме меня. Макс Край — единственный, к кому могли обращаться.

— Да-да, я вас зову, подождите! Да стойте же, я приказываю!

Нащупав под пиджаком пистолет, я приготовился стрелять.

Обернувшись на ходу, я увидел человека в камуфляжной форме и с автоматом на плече. Придерживая одной рукой берет, военстал — принадлежность к роду войск вычислялась по нашивкам — бежал ко мне от ворот базы.

Твою мечту! Недалеко я ушел!

Я еще соображал, как мне быть, а пальцы уже вцепились в пистолет. Нервы ни к черту! Если всякий раз хвататься за оружие, можно прострелить себе что-нибудь очень нужное. Печень, к примеру.

А джип уже совсем рядом. Со стороны пассажира тонированное стекло поползло вниз.

Однако расклад.

Позади вооруженный вояка. Впереди подозрительная тачка. А между молотом и наковальней кто? Правильно — я. Ну-с, и куда сперва палить будем, а, Максимка? По колесам или по ногам? Или сразу в лобовуху и в лоб?

Похоже, я опять думал вслух, ибо дамочка, которая так и не попробовала кваса, шарахнулась от меня, как от психа. В наших местах народ ко всякому привыкший. Сталкеры частенько сходят с ума — Зона мало кого отпускает даже на гражданке.

Глубоко вдохнув и тут же выдохнув, я потянул из-за пазухи ствол. Сначала загашу военстала. Во-первых, кто сидит в машине — я не знаю. Может, джип здесь случайно оказался. А вояка точно по мою душу явился, у него даже автомат при себе. Все это промелькнуло в моем черепе за долю секунды.

— Да стой ты, ёлы! — опять крикнул военстал.

Его голос показался мне смутно знакомым. Где-то я его слышал… Я замешкался, и это спасло меня от непоправимой ошибки. Меня и вояку разделяло метров пятнадцать, когда я понял, где видел этого парня в форме.

— Стой! Руки вверх! — Сталкер в погонах сдернул с плеча автомат и навел на меня.

Щелкнув каблуками, я вытянулся по стойке смирно. Мимо меня по дороге прокатил блестящий черный «тазик» размером с небольшой броневик. Тонированное стекло достигло нижней точки и поползло вверх. С пассажирского сиденья мне подмигнул Джанки:

— Отличный прикид. Уважаю!

Джип резко ускорился — взвизгнули колеса, оставляя на асфальте полосы от протектора. Машина скрылась за поворотом. Я перевел дух. Не знаю, что хотел наркоторговец, но сюда он приехал явно не для того, чтобы похвалить мой костюмчик. И военстал вспугнул пушера.

А ведь так легко представить визг тормозов, хлопки дверей, хмурых спортивных ребят, выпрыгивающих из внедорожника японской сборки. И сыплются гильзы на асфальт под грохот выстрелов…

Я мотнул головой — и наваждение исчезло.

Зато рядом стоял очень даже реальный детина в пятнистом бронежилете, в армейских ботинках с высокими берцами и с десантным АКСУ в руках. На берете красовалась эмблема: знаки радиационной и биологической опасности на желто-голубом фоне.

— Ни стриляй, насяльника! — заголосил я, копируя акцент аборигенов бананового рая, где мне довелось служить. — Ни стриляй! Я харосая, я свая! Димакрати, пис, дрючба!

— Где прячутся партизаны?! Кто командир?! — подыграл мне военстал, опустив автомат и шагнув ближе. — Ну, здорово, брат! Столько лет, столько зим! Едва тебя узнал в этом маскараде!

И мы обнялись.

* * *

Папа и мама называли его Тимуром. Подчиненные добавляли отчество. Но для Макса Краевого он был и будет просто Чингизом.

— Это мой товарищ. Воевали вместе, — Чингиз представил меня бабкам, дежурившим на лавочке у подъезда.