— Отстань, карга старая! Тут хоть бы свое семейство до весны прокормить, — парень отмахнулся от нищенки, грязно выругавшись.

Морока недовольно покосилась ему вслед, буркнув под нос скороговорку:

— Вот так, касатик, и тебя девки стороной обходить станут. Весь волосат, как мишка, на лбу синяя шишка. Глаз с косинкой да нос с горбинкой. На носу попкой куриной взросла бородавка с ворсиной. Не люб девкам будешь, пока жадность свою не сгубишь. Поделом тебе. Навек и вовек.

Морока хрипло расхохоталась вслед жадине, посылая проклятие. Не любила она, когда старых да юродивых обижали. Парень удивленно почесал нос, скосив на него глаз, и охнул. Там вылезла огромная бородавка с жестким волосом. Остановившись, он принялся причитать, удивленно ощупывая лицо, невесть откуда взявшуюся болячку.

— Да что же это такое? — чуть не плача, он косился на собственное уродство. — Это ж надо такое!

Девицы на торгу стали обходить его стороной, брезгливо поджимая губы и отводя взгляды от его вмиг окосевшего глаза.

Морока отвернулась, выкинув паренька из головы и вновь поглядывая на дом воеводы. Дверь дома отворилась, и на порог вышла жена воеводы, горделиво озираясь по сторонам. Морока усмехнулась, смерив взглядом с ног до головы крупную дородную бабищу.

— Эко ты разъелась на казенных харчах. Поди, найдешь, чем нищенку утешить?

Жена воеводы неторопливо направилась к торгу, горделиво выпятив свою огромную грудь и в такт покачивая широкими бедрами. Едва лишь она поравнялась с Морокой, как та цепко схватила ее за руку, жалостливо запричитав:

— Ой, барыня-сударыня, подай бабушке на хлебушек. Третий день ничегошеньки не ела. А у тебя в доме, поди, закрома полные. Подай, милая.

Баба брезгливо отшатнулась от нее, пытаясь выдернуть свою пухлую ладонь из костлявых, но цепких рук старухи.

— Поди прочь, дура старая!

Морока криво усмехнулась, вглядываясь в ее рассерженные глаза и продолжая крепко держать ее за руку.

Заклятье молчаливым ручейком потекло в ее голове, быстро снимая с бабы образ. «Голос в голос, тело в тело, свое сниму — твое надену. Ни мать с отцом, ни муж, никто не узрит подмену. За руку держу — забираю. Ключом замок запираю».

С трудом выдернув свою пухлую ладонь, жена воеводы возмущенно попятилась от Мороки.

— Сегодня же пожалуюсь мужу! Распустили голытьбу нечесаную, уж весь город заполонили, житья от вас нет. Гнать вас из города нужно, голодранцы!

Поднявшись, Морока направилась к ее дому, быстро меняя свое обличье. Тело ее раздулось, принимая формы, схожие с располневшей женой воеводы. В руках появилось лукошко. Глаза навыкате окидывали прохожих уверенным давящим взглядом, заставляя их склонять головы в приветствии. Приближаясь тяжелой поступью к стоящим у двери стражникам, она недовольно пробасила голосом хозяйки:

— Чего стали истуканами?! Дверь отворите!

Один из стражей бросился отворять перед ней дверь, любопытно скосив глаз в ее лукошко. С чем же это хозяйка пожаловала? Простой люд незамысловат и любопытен. Когда в животе от голода урчит, глаз сам на чужой каравай косится. Морока хмыкнула, наполняя корзину образами разной вкуснятины и, подражая хозяйке, вызверилась:

— Чего гляделки выпучил?! Опять голодаешь? Меньше по корчмам пропивай — тогда и на еду деньги найдутся!

Она резко захлопнула дверь перед самым носом любопытного стража.

— С такой платней скоро и вовсе жрать перестанем, — пробормотал стражник закрытой двери. Возвращаясь на свое место, он ностальгически прошептал товарищу: — Перепелов накупила, чтоб ей пусто в животе было. Когда уже и мы, как люди, заживем, а, брат?

Морока тихо прошла в дом, оглядывая богатое жилище воеводы. Хорошо живет, негодник, со всех приезжих купцов калым товарами и безделушками сдирает. Вроде и денег не брал — и дом полна чаша. Она прислушалась к храпу, доносившемуся из опочивальни. Спит, слава Моране. Меч Лиходея тут же дал о себе знать, повеяв от печи могильным холодом колдовства. Быстро схватив в руки сверток, колдунья направилась к выходу. Задержавшись в пороге, она вновь окинула избу взглядом, усмехнувшись собственным мыслям.

— Гляди, воевода, дверь не перепутай сослепу.

Взмахнув рукой, колдунья зашептала заклятье, меняя в избе привычное положение вещей. Дом изнутри вдруг перекосился, словно перенес землетрясение. Черпак у бочки с водой вывернулся наизнанку. Всколыхнувшись мороком, дверь отъехала в сторону, создавая зрительный обман. Довольная своей местью, Морока вышла из дома и быстро направилась к темнице Лиходея. Ведьмак непрестанно взывал к ней в ожидании помощи.

Приближаясь к казармам, Морока испуганно поглядывала по сторонам. Необъяснимая тревога давила ей на грудь, словно предупреждая об опасности. В последнее время мир перевернулся, встав с ног на голову. Павшие в битве Умора с Ядвигой. Всеведа, утратившая дар к ворожбе. Беспута, сбежавшая от ведьмака. И вот теперь Лиходей, попавший в темницу. Казалось, вся крепость, создаваемая Стояном долгие годы, стала рушиться на глазах. Морока тяжело вздохнула, тихо прошептав:

— Недобрые это знаки. Ох, недобрые.

Проходя мимо городской площади, она удивленно обернулась, услышав знакомый заливистый женский смех. Взяв под руку толстого богатого купчину, по улице шла Беспута. Одетая в новую лисью шубу, рыжая бестия, не таясь, прогуливалась по городу. Она весело хохотала, слушая рассказы купца, и крепко прижималась к нему. Крупный, дородный дядька выглядел счастливым рядом с ней. Нежно поглаживая ее изящную ладонь, он горделиво делился с беспутной своими успехами в торговле.

— Да, Любаша, вот так и торгуем. В городах втридорога за товар дерем, а по селам за бесценок скупаем. Мужики зверья по лесу набьют, а что с ним делать, не знают. До города один не доедешь, разбойники оберут, хорошо еще, если без головы не оставят. А у наших обозов охрана имеется. — Купец горделиво выпятил грудь, показывая новой избраннице собственную значимость. — Я когда воев нанимаю, никогда не скуплюсь. Это как бабу в жены выбирать: продешевишь — век мучиться будешь. Потому, Любаша, подумай над моими словами: пойдешь за меня — век в мехах и злате проходишь.

Беспута вновь расхохоталась, шутливо отмахиваясь от него рукой:

— Ой, и складно ты все рассказываешь, купец! И далась я тебе без кола, без двора? Обманешь, наверное.

Купец остановился и крепко прижал к себе Беспуту.

— Будет у тебя дом, Любаша. И дом, и двор. Только слово скажи — царицей заживешь!

Беспута томно отвела от него взгляд, и тут же улыбка покинула ее лицо. Крупная баба растерянно стояла посреди улицы, разглядывая ее с ног до головы. Удивленно моргнув, Беспута провела перед лицом ладонью, охраняя свой взор от возможного морока. Облик полнотелой бабы подернулся дымкой, и сквозь умелую ворожбу на нее смотрели растерянные глаза Мороки. Беспута нахмурилась, чувствуя, как зачесалась левая ладонь, три дня назад исколотая иглой. Сбежав от Стояна, рыжая колдунья приготовилась к битве, опасаясь преследования.