- Это то, о чем я думаю? Гримуар?

Я пожала плечами в ответ, отметив краем сознания, что предположение Алекса меня ни капли не удивило. Я все легче и легче воспринимала его точку зрения. И то, что мир вокруг оказался совсем не такой, как учили в школе.

- Понятия не имею. Его страницы для меня абсолютно пусты. Захочешь – сам посмотришь.

Алекс отшатнулся.

Оглянувшись еще раз на темный угол с практически невидимой во тьме кроватью, я беззвучно, одними губами, прошептала, обращаясь к тете: «Прости». По комнате пронесся легкий ветерок. Словно вздох сожаления. И что-то упало на пол у кровати. Мы с Алексом переглянулись. Я вернулась посмотреть, что там.

Оказалось, моя старая тетрадка. В которой я делала записи под диктовку тети. Поначалу, когда я только к ней переехала, этим своеобразным диктантом мы с ней занимались каждый вечер. И тетя словно чего-то ждала, пытливо заглядывая мне в глаза каждый раз, когда объясняла значение того или иного слова.

Шло время. Сначала в наших занятиях появились редкие перерывы. Когда по вечерам тетя Маша исчезала из дому в неизвестном направлении. А меня с собою не брала. Постепенно количество перерывов в занятиях увеличилось. Сами занятия стали редкостью. А когда мне исполнилось восемнадцать лет, прекратились совсем. Тетины глаза угасли. Словно она утратила всякую надежду. И смотрели в мою сторону с плохо скрытым разочарованием.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я подняла упавшую тетрадку с полу и на секунду задумалась. Тетя хочет, чтобы я взяла ее с собой? Ну ладно. Тетрадь отправилась в сумку, составить компанию книге.

- Все?

Алекс все так же нетерпеливо переминался у входа. Странного зеленоватого свечения его глаз хватило, чтобы заметить: он уже в куртке. И что-то держит в руках.

- Да. Все мои ценности при мне.

- Хорошо. Уходим отсюда, из этой комнаты. Перед домом слишком много чистильщиков. Нас заметят раньше, чем я открою окно.

Алекс, проходя мимо, накинул мне на плечи куртку и заставил просунуть руки в рукава.

Я растерялась. Почему-то до этой минуты все, что было сделано или сказано ранее, не воспринималось всерьез. А сейчас меня вдруг оглушила реальность. И стало страшно. Я еще не знала, что меня ждет там, снаружи. Но ледяной ужас клешней сжал горло, не давая дышать. Сердце в груди сделало кульбит и забилось, словно птичка о прутья клетки. Словно силилось вырваться наружу.

Пока я беспомощно барахталась в густом киселе своих страхов и эмоций, Алекс без усилий выдернул из стены монолитное, без единой форточки, окно. Тяжеленная деревянная рама глухо бухнула о пол. В комнату ворвался холодный воздух поздней осени. Потянуло сыростью с реки. Алекс легко вскочил на подоконник и протянул ко мне руку:

- Аня, не стой, иди сюда быстрее! Я не знаю, что они задумали, но сильно сомневаюсь, что дом уцелеет. А значит, нам нужно уносить отсюда ноги.

Словно в подтверждение его слов, что-то бухнуло так, что дом содрогнулся. Я очнулась и бросилась к окну. Алекс мгновенно и без каких-либо усилий вздернул меня вверх. Не успела я опомнится, как оказалась по другую сторону окна. Мгновение, и Алекс мягко, словно большой кот, приземлился рядом со мной на старой цементной отмостке. И, не мешкая, потянул меня за собой. Прямо к невидимому в темноте обрыву. Я только беспомощно оглянулась.

То, что произошло дальше, потом еще долго терзало меня в ночных кошмарах. На моих глазах почти невидимые в темноте контуры дома вдруг засветились слабым голубоватым сиянием. Словно их кто-то подсветил изнутри. Свечение, в начале слабое и рассеянное, становилось все интенсивнее. В этом ярком морозном свете хорошо была видна пожухлая мертвая трава и принесенные ветром листья. Внезапно словно молния сверкнула и ударила в дом. Дом в ответ полыхнул злым синим светом и… раскололся на две половинки. Я вскрикнула от ужаса. Но мой слабый голос заглушил нарастающий рокот… грома? Нет, не грома. Взрыва. В сияющем разломе вспенился нестерпимо-яркий, огненный клубок. На мимолетное мгновение замер, словно прислушиваясь. А потом полыхнул во все стороны жарким кольцом, сметая все на своем пути. В лицо дохнуло чем-то адски-горячим. Ударило в грудь, вышибая из легких воздух. Опрокидывая навзничь и меня, и Алекса. Я только и успела подумать, что не предупредила вампира об опасности близкого обрыва, как мы уже летели вниз.

Хотела бы я сказать, что за краткие мгновения падения перед моими глазами промелькнула вся моя жизнь. Но это была бы откровенная ложь. И само падение не длилось целую вечность, как принято писать в книгах. Все это не правда. Теперь я это знаю. Потому что испытала на собственной шкуре.

Ощутив, что под ногами больше нет твердой поверхности, что я просто падаю с черт знает какой высоты, я перепугалась до смерти. Из груди рвался крик, мешая вдохнуть ставший вдруг обжигающе-горячим воздух. От подступившего удушья паника возросла стократно. И я уже не знала, чего боюсь больше. Того, что разобьюсь на смерть, упав с обрыва на каменистый берег. Или того, что умру от недостатка кислорода. Почти ничего не соображая от ужаса, я инстинктивно взмахнула руками, ища за что можно зацепиться. Чтобы остановить свой кошмарный полет. Чтобы оттянуть неизбежный конец.

Мои нелепые барахтанья прервали резко и безжалостно, скрутив руки так, что я завопила от боли. Мир вокруг меня сделал стремительное сальто. Отблески горящего дома исчезли из виду. И в ту же секунду я ощутила толчок. Мир снова кувыркнулся. Мой крик оборвался в то мгновение, когда от удара обо что-то очень твердое из груди вышибло остатки воздуха. Вдобавок, я прикусила язык. До крови. И это было обиднее всего. Но новая боль отрезвила. И я наконец-то начала соображать. И это радостное событие случилось уже буквально через мгновение. Когда я оказалась на относительно освещенном пожаром участке берега, то поняла сразу несколько вещей. Во-первых, я висела вниз головой на плече Алекса. По-видимому, я прикусила язык в тот момент, когда вампир, не церемонясь, закинул меня себе на плечо. Во-вторых, мы перемещались. Не могу подобрать другое определение. Так как даже галоп по сравнению со скоростью Алекса – это скорость улитки. За пару ударов моего сердца вампир умудрился пересечь весь берег и теперь находился у самой промоины, которая обозначала начало Озерной улицы, оставив мой дом за спиной.

Здесь было почти светло. Все происходило так быстро, что пожар наверху только начал набирать силу. И давал достаточно света, чтобы я увидела стоящих напротив людей. Олег. И еще один. Мне не знакомый. Алекс уверенно задвинул меня себе за спину.  Насмешливо-презрительный голос Олега я слушала уже оттуда: