Галина Владимировна сделала вид, что непонимает по-французски. В полной тишине мы начали есть суп. Было в этой трапезечто-то противоестественное. Борщ как-то не смотрелся в тарелке из дорогогофарфора. Старуха налила себе стопку водки и лихо опрокинула в рот, Жаклинпоследовала ее примеру. Мне стало понятно, какие русские традиции им особенноблизки. На второе подали поросенка с гречневой кашей. Маруся в полном восторгеуставилась на жареную тушку:

– Никогда не ела поросенка!

@B-MIN1 = Жаклин и Яцек промолчали. А взаключение принесли дымящиеся чашки с чем-то серо-буро-малиновым.

@B-MIN1 = – Это кисель, – пояснила матьЖаклин.

@B-MIN1 = Машка отхлебнула и сморщилась:

@B-MIN1 = – Похоже на горячие сопли!

@B-MIN1 = Яцек оглушительно захохотал:

@B-MIN1 = – Мари, я тебя обожаю. Я уже давно ибезуспешно пытаюсь найти определение этому продукту!

@B-MIN1 = Хозяйка встала из-за стола:

@B-MIN1 = – Обед закончен. Если пожелаетекофе, приходите в гостиную, я буду там.

@B-MIN1 = Она вышла из комнаты.

@B-MIN1 = – Неудобно получилось, –сказала я. – Человек ведь искренне во все это верит.

@B-MIN1 = – Мама хороша в гомеопатическихдозах, – рассмеялась, допивая водку, Жаклин. – Иногда она простоперегибает палку. И притом ведь знает, что нам все это совершенно не нравится.Это отец ее разбаловал, а я урожай собираю!

@B-MIN1 = Машка, чувствуя свою вину, захлюпаланосом:

@B-MIN1 = – Я случайно так сказала!

@B-MIN1 = Яцек погладил ее по голове:

@B-MIN1 = – Не плачь, моя любимая, ты ни в чемне виновата, ты только не вовремя сказала правду.

В полном молчании мы перешли в гостиную.Комната была обставлена по-европейски, а на небольшом столике был ужесервирован кофе. Мы уселись перед телевизором. Шла программа новостей. Яцекпринес доску:

– Даша, не желаете ли сыграть со мной втриктрак?

Жаклин налила себе почти полный бокал коньяку.Андре и Маша уселись в кресла. У них в руках позвякивали спицы.

– Машка, ты вяжешь? – изумилась я.

– Это меня Андре научила. Смотри, как унее красиво получается!

Машка выхватила у Андре жилетку.

– Да, вяжет она простозамечательно, – проговорила старуха. – Я сейчас принесу вам шаль ееработы.

Я подивилась ее характеру: если она и былаобижена, то виду не подала. Шаль, сделанная из темно-фиолетовой шерсти, ивправду была хороша. Андре, мило улыбаясь, не произнесла за все время ни слова.Ее темно-каштановые волосы блестели в свете торшера. Наконец совсем стемнело.Уставшая Маша спала в кресле, Жаклин – на диване. Яцек подошел к Марусе и взялее на руки. Машка открыла глаза:

– Зачем ты меня уносишь?

– Пойдем баиньки.

– Но я еще не ужинала!

– Я прикажу, и ужин подадут тебе вкровать, – вмешалась Галина Владимировна. – Что ты хочешь?

– Ужин по-русски, – соннопробормотала девочка. – Блины с икрой…

Старуха добродушно засмеялась:

– Ладно, ладно, я давно простила тебе«горячие сопли». Унесите этого ангела.

Яцек унес ангела в кровать.

– А я закажу ребенку блины, –сказала, уходя с ним, старуха.

Мы остались втроем: я, Андре и похрапывающаяЖаклин. Повисла тишина, я подсела к Андре. Сейчас или никогда!

– Знаете, дорогая, у меня есть большиеэкстрасенсорные данные.

– Да? – вежливо отозвалась Андре.

– Я умею угадывать прошлое. Стоит мневзять человека за правую руку, как вся его прошлая жизнь передо мной как наладони. Хотите попробовать?

Андре нервно засмеялась.

– Вы боитесь? – нагло продолжаланастаивать я. – Неужели в вашем прошлом есть постыдные тайны?

Андре явно не находила поводов для отказа, и ябесцеремонно схватила ее за руку.

– О, вижу что-то странное. Мне почему-токажется, что вы родились во Франции.

Андре попыталась вырвать свою руку:

– Нет, нет, я родилась в Варшаве.

– Погодите, погодите… Вот наплываюткакие-то картины. Это явно вы, но почему-то вы белокурая девочка с голубымиглазами, рядом мальчик, чуть постарше, наверное, брат…

Андре побледнела, как бумага, и пересталавырываться.

– А теперь я вижу совсем страшнуюкартину: вы лежите в каком-то ящике… А вот вы же, но на кухне, рядом какая-тодевочка… Пытаетесь резать мясо… Боже мой, нож срывается, и кровь хлещетфонтаном. От такого пореза, наверно, остался шрам.

С этими словами я отдернула рукав ее кофты иувидела довольно длинный след от давнишнего пореза. Андре с видом сомнамбулыподнялась с дивана и вдруг, зажав уши руками, завизжала на весь дом. У нееначалась истерика. Девушка топала ногами и с силой мотала головой. Напуганнаястоль сильным действием своих слов, я попыталась усадить ее на место, но Андре,внезапно замолчав, кулем рухнула на диван.

На крик сбежались все. ПолупротрезвевшаяЖаклин с удивлением смотрела на рыдающую Андре.

– Что здесь случилось? – удивленноспросил Яцек.

Я промолчала.

– Даша в шутку предложила Андрепогадать, – проговорила, к моему изумлению, Жаклин. – Говорит: возьмувас за руку и расскажу всю правду. Андре дала ей руку, а Даша, конечно, понеслачушь: мол, вы родились в Париже, у вас светлые волосы, у вас есть брат… А Андревдруг так испугалась…

Сжав кулаки, Яцек шагнул ко мне:

– Вы знали, вы знали обо всем с самогоначала! Вот почему вы оказались на аэродроме у этого негодяя и шантажистаРенальдо! Что ж, мне жаль, что вас там не пристрелили!

– Яцек! – в один голос закричалиЖаклин и Галина Владимировна. – Что ты говоришь?

Но Яцек, не владея собой, двинулся ко мне.Маша быстро встала у него на пути.

– Не надо, Яцек, она не виновата, –произнесла очнувшаяся Андре. – Это я одна все запутала, мне и развязывать.

С этими словами она поднесла зачем-то руку кглазам, потом опустила.

– Мамочка! – завопила Маня. –Мамулечка, гляди, что у нее с глазами?