Как только она вышла, я направилась к шкафу.Моя одежда и сумочка были там. Я постаралась как можно быстрее одеться. Затемвыглянула в коридор. Вот это удача. Прямо возле палаты была пожарная лестница.Я поковыляла вниз. Каждый шаг отдавался в голове резкими толчками. Наконец,никем не замеченная, я оказалась во дворе, а потом выскользнула на улицу.Теперь надо поймать такси. Но ни один из приветливых парижских водителей ко мнене спешил. Недоумевая, я побрела вниз по улице и наконец-то в витрине магазинанаткнулась на зеркало. Ну и ну, теперь понятно, почему таксисты не хотели иметьсо мной дела. Всклокоченная голова обмотана бинтами, правый глаз украшензловещим фиолетовым синяком, сползавшим на щеку. Второй глаз, припухший икрасный, походил на глаз больного ангорского кролика, а все лицо казалоськаким-то грязным… Вздохнув, я толкнула дверь магазина. Хозяйка с ужасомвоззрилась на меня.

– Меня только что выписали из больницы, ия хочу выглядеть чуть-чуть посимпатичней.

– Да, вам это не помешает, –согласилась со мной хозяйка.

В конце концов мы с ней выбрали светло-серыйкостюм с жемчужной блузкой, воротник которой, завязываясь бантом, закрывал шею.В примерочной я размотала шапку из бинтов. Под ней обнаружилась выбритаяполоска кожи и небольшая марлевая нашлепка. Пришлось натянуть шляпу с большимиполями. Довершили наряд большие очки от солнца и килограмм тонального крема.

Наверное, я стала выглядеть намного приличней.Во всяком случае, первое же встреченное такси повезло меня опять в Ле Бурже.

Ни минуты не колеблясь, побродив по этажам, янашла приемную директора. В просторную комнату я вошла уверенным шагом занятогочеловека и на ходу громко представилась секретарю:

– Я из страхового агентства «Ллойд».

Секретарь радостно закивал мне головой:

– Садитесь, садитесь…

Я продолжала голосом, не терпящим возражений:

– Речь идет о страховке РенальдоДонована. Наши сотрудники проявили халатность и потеряли его домашний адрес.Конечно, мы их за это уволим…

– Что вы, – испугалсясекретарь, – не надо никого увольнять, это так легко узнать. – Онзастучал по клавишам. – Вот, пожалуйста!

Поблагодарив его, я удалилась, умиляясьбеспечности французов. В Москве, как я давно заметила, никто не спрашиваетдокументов, подтверждающих вашу личность, кроме милиции, конечно. Так что можноназваться хоть королевой папуасов – поверят. Оказывается, у французов делаобстоят точно так же.

Дом Ренальдо находился всего в несколькихкварталах от аэродрома. Небольшой трехэтажный особнячок с аккуратнымикоричневыми жалюзи, на балконах виднелись цветы. Я нашла в списке жильцовфамилию «Донован». Из домофона раздался приятный женский голос:

– Кто там?

– Мне хотелось бы поговорить с мадамДонован, я из газеты.

Дверь с легким щелчком открылась. Я очутиласьперед маленьким, похожим на мыльницу лифтом, к тому же, пока я поднималась натретий этаж, в нем погас свет. Двери квартиры были распахнуты, на пороге стоялахуденькая девушка в темном костюме.

– Вы мадам Донован?

– Теперь, наверное, следует говорить«вдова Донован», – грустно поправила девушка. – Нет, я ее сестра,Анриетта в гостиной.

Я вошла в маленький, узкий коридорчик. Направомаленькая комната с двуспальной кроватью и узкая, похожая на купе, кухня.Налево – комната чуть побольше, с белыми книжными полками, уставленнымибезделушками. На светло-коричневом кожаном диване в груде цветастых подушекполулежала толстая тетка лет сорока, рядом с ней на журнальном столике стоялкофейник и полупустые чашки. В комнате витал аромат кофе.

– Вы мадам Донован? – обратилась я ктолстухе.

Та кивнула.

– Не хотите ли чашечку кофе?

– С удовольствием.

– Франсуаза, – позвала Анриеттасестру, – сделай хороший кофе для мадам. Вы какую газету представляете?

Более трудного вопроса мне еще не задавали.Названия всех французских газет разом вылетели из головы. Внезапно вспомнилось:

– «Монд», отдел уголовной хроники.

Анриетта грустно кивнула:

– К сожалению, я не могу вам ничегорассказать, сама не знаю, мне сообщили только, что идет следствие. УтромРенальдо, как всегда, ушел на работу, а я убрала квартиру и приготовила еголюбимую кровяную колбасу с тушеными яблоками. Часа в четыре начала злиться –это было так на него похоже: забыть про обед и копаться в каком-то грязноммоторе. Поэтому, когда мне позвонили, я распахнула дверь и собралась ругаться…Но оказалось, что это пришел ажан, а Ренальдо уже больше не придет!

Она встала и подошла к балконной двери.

– Я даже не могу похоронить его, тело ещев полицейском морге…

Анриетта повернулась, луч заходящего солнцаударил ей прямо в лицо, и я увидела, что женщина, конечно же, очень молода.Наверное, ей столько же лет, сколько и Оле, а может, еще меньше. Жаль только,что она так безобразно растолстела. Правильно поняв мой взгляд, Анриеттагрустно улыбнулась:

– Я была тоненькой, как тростиночка,такой, как Франсуаза, но два года назад мне сделали операцию – и вот результат,а ведь не ем почти ничего. Во всяком случае, Франсуаза-то ест, как молотилка, ине полнеет.

– Никакая я не молотилка, –проговорила Франсуаза, входя в комнату с подносом, – просто к вечеру уменя появляется волчий аппетит. И вообще, мадам пришла сюда не для того, чтобыобсуждать наши фигуры. Что вы хотели узнать?

– Как и где вы познакомились с Ренальдо,Анриетта?

Молодая женщина улыбнулась.