Подобными схемами обычно пользуются лингвисты, чтобы показать структуру непосредственных составляющих предложения. Хотя она может показаться сложной (на самом деле ничего сложного в ней нет), для понимания того, как современные носители английского языка строят предложения, действительно нужна древовидная структура. В этом примере на схеме показано одно предложение… Bill saw Irving («Билл видел Ирвинга»), которое является частью большего предложения John said that… («Джон сказал, что…»). Также глагольная группа …saw Irving — часть более крупного фрагмента Bill saw Irving. Кроме того, психологи, когнитивисты, лингвисты и другие ученые приводят убедительные свидетельства того, что такие структуры — не просто артефакты. Очевидно, они отражают то, что носителям английского языка известно об их языке. Грамматические структуры, о которых знает каждый носитель, сложнее всего того, что преподают на уроках письменной практики[45].

Третья гипотеза — «Грамматика появилась позже» — занимает промежуточное положение между первыми двумя. Хотя сначала возникли символы, эволюция языка требовала синергии между грамматикой, символами и культурой, причем каждый элемент влиял на остальные. Согласно этому предположению, символы и культура взаимозависимы и совместно продуцируют значения, жесты, структуру слов и интонации для формирования любого высказывания в языке.

Идею о том, что форма предложений следовала за изобретением символов, можно интерпретировать по-разному. Что бы в ней получше разобраться, ее полезно рассмотреть в контексте двух других гипотез.

Каждая из них отводит структуре определенную роль в эволюции языка. Все потому, что лингвистическая форма имеет огромное значение для коммуникации и мышления. В то же время утверждение о решающем значении строения предложений для языка вызывает ряд вопросов. Возможно, самый серьезный из них — вопрос о необходимости и достаточности для языка древовидных схем, наподобие приведенной на рис. 8, с эволюционной точки зрения.

Для сторонников гипотезы «Грамматика появилась первой» иерархическая структура — наиболее важный аспект человеческого языка. И, опять же, многие из тех, кто принимает эту гипотезу, считают, что язык неожиданно возник всего 50 000 лет назад. Следуя их рассуждениям, язык не только не существовал до Homo sapiens, но даже не у всех Homo sapiens он вообще был (поскольку виду более 200 000 лет). Внезапная мутация примерно 50 000 лет назад затронула бы не всех сапиенсов, а только потомков «Прометея», выигравшего в генетической лотерее. Идея о том, что у мутации был эффект, который в конечном итоге представил большую часть живущих представителей вида в невыгодном положении или сделал их менее приспособленными, в дарвиновских терминах, не является чем-то необычным. У некоторых насекомых возникали мутации, дававшие устойчивость к инсектициду ДДТ, что обеспечило им и их потомках преимущество в ареалах, где он применялся, поэтому они процветали, в то время как другие представители тех же видов благополучно вымерли. Но выдвигающие такую гипотезу обязаны объяснить ее эволюционные последствия. Чтобы грамматическая мутация как-то соотносилась с эволюцией языка, она должна обеспечивать некое преимущество своему обладателю и его потомству, делать их более приспособленными по сравнению с другими сапиенсами, увеличивать шансы на выживание. Возможно, ее распространению способствовал половой отбор, поскольку более разговорчивые особи были более привлекательны для противоположного пола, в результате они больше занимались сексом и имели больше потомства. Третий вариант — семья с геном языка покинула определенную область и вследствие «эффекта бутылочного горлышка» стала популяцией-основателем для последующих Homo sapiens, обеспечив тем самым таинственный «ген языка» всем сапиенсам[46][47].

Это резко противоречит утверждениям о том, что язык возникал постепенно в течение по крайней мере, 3 млн. лет и что у всех современных людей и, возможно, у всех представителей рода Homo был язык.

Крайне важно, что иерархическая грамматика, структуре которой требуются древовидные схемы, которые, как утверждают сторонники различных лингвистических подходов, критически важны для эволюции языка, является лишь побочным продуктом решения задач обработки информации, не связанных с грамматикой. Лауреат Нобелевской премии Герберт Саймон писал об этом в начале 1960-х гг. в одной из наиболее известных научных работ XX в. «Архитектура сложности» (The Architecture of Complexity).

Саймон писал, что

Кроме того: