Использовав ее, Борланд сделал «кровавый компас» – подобный тому, с помощью которого они с Заффой выслеживали в Билане вампира Ревенкрофта. Не такой действенный, конечно: ведь крови объекта в нем содержалась самая малость. Но точное направление, в котором следовало двигаться, чтобы отыскать Торна, артефакт мог указать.

Вечерело. Два всадника с сосредоточенными выражениями на лицах остановились на опушке Артолийского леса.

– Дальше я пойду сам, – сказал Борланд, спрыгивая с коня. – Забирай лошадей и возвращайся в деревню.

– Ты уверен, что я не понадоблюсь? – спросил его спутник.

– Пойми меня правильно, Хенгор, – сказал Весельчак, повернувшись к артолийскому кузнецу. – Я не имею морального права рисковать чьей бы то ни было жизнью, кроме своей собственной. Артолия и так потеряла слишком многих.

Создатель серебряного клинка больше ничего не сказал. Только, подумав, кивнул. Потом взял под уздцы коня Борланда, развернул своего скакуна и направился по тропе в сторону деревни. Борланд подождал, пока кузнец скроется из виду, и вошел в лес.

Он не взял Хенгора с собой не потому, что действительно не нуждался в помощи. Как и во время заварушки в Билане, Весельчак не хотел, чтобы заказчик знал, что нанятый «боевой маг» не так уж силен в магическом деле. Правда, тогда, в городе герцога Фирена, Борланд мог рассуждать о магии только в теории. Но и того, чему он успел научиться за прошедшее время, явно недоставало для провозглашения своей персоны хоть сколько-нибудь могущественным волшебником.

Борланд усмехнулся. «Продолжаются не только приключения, – подумал он. – Продолжается и моя ложь».

Углубившись на лигу в лес, Борланд присел на корточки и принялся изучать покрывавшие землю следы. И сразу понял, что ухо лучше держать востро…

Сам по себе лес опасен разве только для тех, кто занимается его разорением. Тогда деревья могут взбунтоваться и отомстить – поменяв, например, свое расположение таким образом, что не в меру жестокий дровосек, заплутав, ухнет в чью-то ловчую яму. Или запугать до смерти: длинные змееподобные корни вдруг полезут со всех сторон да и затянут тебя по грудь в землю. Но это – для тех, кто неуважительно относится к лесу.

А вот разнообразное местное население по большей части нападает без разбору. И дикие звери – волки, медведи или свирепые секачи – цветочки в сравнении с другими сюрпризами, которые готовит для непрошеных гостей лесная чащоба.

Хотя сейчас, с наступлением осенней поры, даже простые волки тоже являли собой весьма ощутимую угрозу. Уже залегли в спячку суслики и сурки. Поднялась на деревья лесная дичь. Домашние гуси, куры, ягнята и жеребята надежно укрыты во дворах и хлевах под защитой крепких стен, плетней и заборов. Трудный период для почти всегда бодрствующего и голодного хищника. В такое время волк не побоится напасть и на вооруженного человека…

Конечно, днем Борланд увидел бы гораздо больше, но он ведь охотился на оборотня, а заниматься этим при солнечном свете – нелепица из нелепиц. Для таких дел гораздо лучше подходит лунный…

Волчьи следы были повсюду. Возможно, среди них присутствовали и отпечатки лап оборотня. Их довольно легко отличить: у обычного волка на передних лапах четыре когтистых пальца и большая подушечка без когтя, а задние – те и вовсе двупалые. Оборотень же перекидывается в зверя с пятью пальцами на каждой лапе. Правда, если и попадались нужные следы, обнаружить их среди прочих было не так уж просто.

Зато Весельчак сразу увидел, что здесь недавно прошло существо, представлявшее большую опасность, чем стая волков и оборотень, вместе взятые. Трехпалые когтистые лапы, глубоко пропечатавшиеся во влажной после дождя земле. Гроза лосей, кабанов и, разумеется, невезучих путников: лесной тролль…

Эти грозные создания каким-то образом избежали участи своих каменных и болотных собратьев, которых дзерги превратили в послушные «живые грибы», век от века прораставшие на болотах и под сводами пещер. Лесные тролли размножались обычным способом и ни в одном конфликте не занимали чьей-либо стороны, кроме своей. То были предельно агрессивные уродливые гиганты – высотой в два человеческих роста, с кожей серо-зеленого цвета, невероятно мощной мускулатурой и грубыми чертами лица, к которому куда больше подходило определение «рожа». Злобные глаза лесных троллей все время зыркали по сторонам в поисках очередной жертвы. Частенько эти дикие великаны сшибались в поединках между собой, – но своих они не убивали, в отличие от всех остальных, кто попадался им на пути и был по силам. Лесной живностью их рацион не ограничивался: тролли не брезговали и человечинкой. Попал бы на ужин к троллю и Борланд, если не шестое чувство, выработавшееся за годы лесной жизни и боевых тренировок в столице Хастарии…

Почувствовав за спиной легкий ветерок, возникший, когда подкравшийся тролль поднял в воздух свое оружие, Весельчак совершил молниеносный кувырок в сторону. Громадная дубина ударилась о землю в том месте, где он только что сидел, исследуя лесную летопись. Борланд вскочил на ноги, развернулся и отпрыгнул назад. Огромный тролль разочарованно рявкнул. Должно быть, тот самый, чьи следы Весельчак только что видел.

На тролле была грубая и потрепанная кожаная одежда. Штаны до колен и куртка без рукавов. Им такие шьют их жены. Борланд никогда не видел троллих, но догадывался, что это не самое приятное на свете зрелище.

Лесной гигант был не только злобен, но и хитер. Цепочка его следов уводила совсем в другую сторону. Должно быть, тролль почуял приближение человека и, прячась за деревьями, прокрался к Борланду за спину. Но сейчас это преимущество было потеряно. Впрочем, тролль наверняка рассчитывал выиграть схватку благодаря своей чудовищной силе.

Монстр не знал, что перед ним стоит «недомаг»…

Борланд был превосходным мечником, но фехтовать с теперешним противником было бы глупо – своей дубиной тот с легкостью вышибет меч из его руки.

А вот уворачиваться от ударов оружия тролля, осыпая врага магическими выстрелами, – такая тактика сошла бы в самый раз.

Тролль заревел и бросился в атаку. Борланд встретил его четырьмя «летающими лезвиями» подряд. Две полоски стали вонзились монстру в живот, две – в грудь. Тролль не обратил на это особого внимания: прочная куртка и собственная толстая шкура свели практически к нулю боль и возможные повреждения. Борланду предстояло немало побегать, чтобы вымотать такую махину. Как бы при этом самому не выдохнуться…

Началась игра в салочки, «водящим» в которой выступал тролль. Весельчак прыгал из стороны в сторону, носился вокруг чудовища, подпрыгивал, приседал – и при этом все время обстреливал грозного великана «летающими лезвиями». Через пятнадцать минут этого рискованного танца грудь, спина, шея и плечи тролля были усеяны торчащими из них стальными пиками, как кожа лягушки – бородавками.

Этого было достаточно, чтобы монстр начал чувствовать боль. А она, в свою очередь, взъярила его еще больше. Тролль отчасти перестал контролировать свои действия, и Борланду стало труднее уворачиваться от ударов. Ведь если в начале схватки он имел дело с четкими и выверенными атаками тролля, за которыми можно было проследить, то теперь перед ним бесновался живой ураган мощи и ярости. В конце концов Борланду пришлось задействовать «ледяной купол». Дубина отскочила от волшебного щита и влепила в лоб самому троллю. Весельчак решил, что настало время перейти к заклинаниям посерьезнее. И обрушил на уродливую голову чудовища поток кислоты.