— Алексей Татищев.

— Анна Шиманская, — благосклонно склонила головку барышня.

— Знакомьтесь, моя невеста, — выпалил Санин, выскакивая из-за спины Алексея с чайником в руках.

— Невеста?! – Алексей чуть не покачнулся от неожиданности.

— А что вас так удивляет? — произнес Санин, походкой королевского павлина приближаясь к столу. — Мы, профессора университетские, тоже красоту ценим.

Он галантно поцеловал руку барышне и опустился на стул рядом с ней. Алексей сел напротив, и Анна, весьма польщенная вниманием жениха, тут же налила ему чаю и пододвинула тарелку с бутербродами.

— Ну, рассказывайте Лешенька, как вы, откуда? — улыбнулся Санин.

— Из тюрьмы, — отозвался Алексей.

— Выпустили вас, или сами сбежали? — светским тоном осведомился Санин.

— Выпустили, — кивнул Алексей. — Кстати, спасибо, что хлопотали за меня.

— Оставьте, пустое, — махнул рукой Санин. — А ко мне вы, стало быть, переночевать.

— Вообще-то, да, — протянул Алексей, — но я полагаю…

— Никаких возражений, — отрезал Санин, — скоро ночь, почти стемнело уже. Нечего вам на улице делать, патрули и стрельнуть могут. Вы и так меня с октября не навещали. Поговорить нам есть о чем. Оставайтесь.

— Спасибо, — кивнул Алексей. — Так уж получилось, простите, служба. А что же, Павел вас не навещает?

— Навещает, — ответил Санин. — Как из ссылки вернулся, первым делом ко мне заехал. А уж после переворота раз в неделю как штык является. Он теперь в чинах.

Алексей кивнул:

— Что же не помогает?

— Как — не помогает? — поднял брови Санин. — То, что за мной при уплотнении осталась самая большая, а не самая маленькая комната, — за это ему спасибо. Да и третью, и четвертую экспроприацию он отвел, мандат мне выдал. Помогает.

— Тоже мне, помощничек, — буркнул Алексей.

— Каждому времени — своя помощь, — улыбнулся Санин. — Ну а вы как?

— Все то же, — пожал плечами Алексей. — Служу при командующем Кронштадтской базой.

— Между отсидками, — хихикнул Санин. — Заняты очень?

— Головы не поднять, — вздохнул Алексей, не заметив юмора.

— И Павел тоже, — кивнул Санин. — Вы, молодые люди, совсем в политику заигрались, настолько, что нам, старикам, заботу о барышнях на себя брать приходится.

Он снова поцеловал руку невесте. Та зарделась.

— Но ведь время такое, — развел руками Алексей.

— Время всегда такое, — махнул рукой Санин. — Политикой заниматься надо, деньги зарабатывать, империи строить. За этими делами не заметите, как и жизнь пройдет.

— Ничего, еще чуть-чуть…

— Чуть-чуть не будет, — передразнил Санин. — Если вы решили идти в политику, то это состояние души. Ладно, о ваших деяниях, господа хорошие, я достаточно знаю, земля слухами полнится, хоть все газеты, кроме большевистских, закрыты. Тайн вы мне все одно не расскажете. А вот что я узнал за последнее время, сейчас поведаю, если интересно, конечно. Обнаружились очень интересные факты о союзе североросских королей с Речью Посполитой во второй половине семнадцатого — начале восемнадцатого века.

— Интересно, — оживился Алексей. — Я весь внимание.

* * *

Алексей поднялся по лестнице и вошел в приемную адмирала:

— Здравия желаю, граждане офицеры.

— Здравия желаю, — ответил хор мужских голосов.

И тут же прозвучали слова мичмана Гюнтера Вайсберга, адъютанта Оладьина, племянника вице-адмирала Вайсберга:

— Анатолий Семенович просил вас явиться к нему немедленно по прибытии.

— Есть. — Алексей прошел в кабинет адмирала.

Оладьин сидел за совещательным столом напротив кавторанга[7]Шульца, начальника контрразведки Балтийского флота и по совместительству главы службы безопасности тайного Североросского конгресса. Оба были в военно-морской форме. Как только Алексей вошел, они замолчали. Адмирал жестом указал Алексею на стул рядом с Шульцем и, когда тот сел, коротко спросил:

— Провал локализован?

— Так точно, — доложил Алексей.

— Ни черта не локализован, пока ты в моей ставке, — рявкнул адмирал.

— Готов застрелиться, ваше высокопревосходительство, — сжал кулаки Алексей.

— Не горячись, — смягчился Оладьин. — Но после того, как ты побывал в Чека, твое присутствие здесь нежелательно. Однако ты мне нужен. Значит, так: сейчас пойдешь к Дыбенко и доложишь о своей отставке и желании покинуть страну. В кратчайшие сроки выедешь в Финляндию, оттуда в Швецию, а уже оттуда, путая следы, в Лондон. Твоя цель — любыми правдами и неправдами добиться приема у военно-морского министра Уинстона Черчилля, это наиболее вменяемый человек в правительстве его величества. Проинформируешь его о готовящемся нами перевороте и восстановлении независимости Северороссии, заверишь в нашем желании установить самые добрые отношения с Великобританией, выслушаешь его условия. Нам нужна поддержка англичан и, как минимум, признание в первые дни переворота. Задача ясна?

— Так точно.

— В Хельсинки, — добавил Штольц, — явитесь по адресу: улица Турку, дом шесть, квартира три. Там получите инструкции о контактах в Лондоне, деньги на дорогу и номера счетов, через которые будет финансироваться ваша миссия.

— Есть, — произнес Алексей, лихорадочно соображая, куда сделала поворот его судьба.

— А теперь о том, что мы хотим предложить правительству Великобритании и чего ждем от них, — начал Оладьин.

* * *

Когда Алексей вышел из кабинета, то с удивлением обнаружил, что в коридоре находится конвой в составе двух вооруженных винтовками матросов и мичмана в портупее, с пистолетом на боку. Этого мичмана Алексей помнил — ярый монархист, ура-патриот в прошлом, сейчас он переметнулся к большевикам и стал адъютантом Дыбенко.

Подойдя к Алексею и глядя на него снизу вверх из-за своего небольшого росточка, мичман произнес:

— Следуйте за мной, гражданин Татищев.

Алексей кивнул. Матросы встали за его спиной.

Мичман двинулся вперед, указывая дорогу.

Через три минуты они подошли к кабинету Дыбенко, бывшему кабинету начальника штаба Балтийского флота. Мичман вошел первым, дав знак ждать его в приемной, но через несколько секунд распахнул дверь и скомандовал:

— Входите.

Алексей прошел в кабинет, к столу комиссара. Мичман занял позицию слева от него, держа руку на кобуре. Дыбенко поднялся во весь рост перед доставленным к нему офицером. Глаза комиссара горели ненавистью. Казалось, он борется со страстным желанием шлепнуть ненавистного врага пролетарской революции на месте. Однако чутье подсказывало Алексею, что Дыбенко ему сейчас не опасен. Со спокойной улыбкой он посмотрел большевику прямо в глаза. Это вызвало у Дыбенко еще больший приступ ярости.