– В кабинет! – скомандовала я, и потащила Харрингтона в нужном направлении. По пути осведомилась: – Ты выяснил нужную нам комбинацию цифр?

– Почти.

– Что значит почти?! Ради этого и был устроен весь этот маскарад.

Я бухнула мужчину на диван и, выхватив из вазы букет садовых цветов, плеснула ему в лицо слегка застоявшейся водой. Он замотал головой, словно огромный пес и зафыркал почти столь же по-песьи...

– Гадость какая, чем ты меня окатила, несносная девчонка?! – возмутился он, несколько приходя в себя.

– Зато ночной горшок опорожнила...

Харрингтон взвыл и вскочил с дивана.

– Врешь!!!

Я подивилась его легковерию и, сложив руки на груди, просветила:

– Ночные горшки не ставят в рабочих кабинетах, балда. Давай лучше сейф вскрывать – хочу покончить с этим, как можно скорее.

С этими словами я обошла кабинет, заглядывая под каждую картину на стенах, и обнаружила искомое за натюрмортом с дохлыми утками.

– Кошмар, – не сдержала я комментария, – такими картинками разве что малых детей пугать. Говори цифры! – И поинтересовалась: – Как, кстати, ты их узнал?

– Попросил Харрингтона назвать три числа наугад, – отозвался мужчина, направляясь в мою сторону, – наплел что-то про гороскоп и расположение звезд. Исходя из практики, он должен был назвать именно те числа, которые являются для него наиболее значимыми...

– И?

– И он назвал два... только на третьем замешкался: видно понял, что слишком уж откровенничает.

– То есть третье число ты не знаешь? – уточнила я на всякий случай.

– Не знаю, – повинился Харрингтон, прокручивая реле сейфа дважды и опуская руку.

– И как же нам быть?

Мужчина улыбнулся, щелкнув меня по носу.

– Положимся, как ты и говорила, на мышечную память. Вдруг сработает! – он снова занес руку над цифровым реле и замер... Я перестала дышать, боясь спугнуть эту самую память хотя бы легким присвистом воздуха между щербатых зубов Джонни.

Прошла минута... другая... на третьей я почти готова была взорваться от нетерпения, но тут Харрингтон крутанул реле третий раз, и тихий щелчок отозвался прямо у меня в сердце.

Получилось!

Получилось!!

Получилось!!!

Я едва сдержала радостный вскрик, зажав рот ладонью, и потянула дверцу сейфа. Тот был забит по завязку... Нам понадобилось не меньше часа, чтобы отыскать расписки мистера Синглтона, и, когда те оказались у нас в руках, я самолично бросила их в огонь.

Мы смотрели, как они превращаются в пепел, и груз ответственности, как будто бы, становился меньше. Истаивал, облегчая мне душу...

Заключительная

На следующий день мы встретились с Хелен у конюшни, и я передала ей конверт с двумя билетами.

– Для Магнуса с мисс Синглтон, как мы и договаривались. Судно отходит через две недели... Полагаю, этого времени вполне хватит на сборы.

– А как же другое письмо? – спросила меня девушка.

– Я передала его инспектору Харрису лично.

– Значит, мы сделали все от нас зависящее, – вздохнула она.

– Полагаю, что так.

После этого она отыскала глазами Магнуса и передала ему конверт. От мистера Харрингтона-младшего, пояснила она на его удивленно вскинутые брови.

А потом я увидела его, белого кролика, самого настоящего, скачущего по дорожке в сторону парка... У меня пересохло в горле.

– Э... э... – я попыталась окликнуть Хелен и не упустить из вида пушистого зверька одновременно. – Кролик! – завопила я наконец. – Белый кролик!

– Видно, соседский, – преспокойно произнес красавец-грум, не ведая о буре, взметнувшейся в моей груди.

А Хелен уже схватила меня за руку и потянула следом за кроликом. Тот скакал как-то уж очень размеренно, словно совершал степенную прогулку в кругу близких друзей... Был занят беседой и не желал утруждать себя чрезмерными усилиями.

Мы следовали за ним на расстоянии, пока не забрели в самую глухую часть хозяйского парка, там, замерев на секунду у искусственно вырытого грота, он юркнул в слегка приоткрытую дверь, и мы, переглянувшись, тоже потянули ее на себя...

Яркий, ослепительно белый свет ударил нам прямо в глаза – я потянула было Хелен за собой, но та удержала меня.

– В чем дело? – удивилась я. – Это же выход в нашу реальность. Мы наконец-то возвращаемся!

– Я знаю, – сказала она совсем грустно, словно данный факт и не радовал ее вовсе. – Просто хотела сказать... просто я хотел сказать, Кира, что это было лучшее мое приключение за целую жизнь. И я счастлив, что смог разделить его с тобой...

– Я тоже этому рада. Очень-очень! – И снова потянула ее за руку: – Ну, пойдем же, пока есть такая возможность.

И мы шагнули в яркие лучи света.

Не знаю, в какой момент я поняла, что рука Хелен больше не сжимает мои пальцы и что я стою в одиночестве посреди все той же лесной хижины, с которой и началось мое волшебное приключение.

Здесь ничего не изменилось, разве что я не заметила бесконечного колодца, в который провалилась, переступив порог этого места... Старая кровать. Покосившийся шифоньер с оторванной дверцей. Деревянный стул неопределенного цвета... Вот и все, что окружало меня сейчас.

Я вернулась! Эта мысль пронзила меня, подобно игле, и я выскочила наружу, устремившись в сторону дома.

Вот сейчас постучу в двери сестринского дома, думала я на бегу, они с матерью отворят и с удивлением спросят: «где ты пропадала полдня кряду», ведь в фильмах так и бывает: два месяца в другом мире равняются двум часам отсутствия в твоей собственной, привычной реальности. И тогда я расскажу им обо всем случившемся... Мы вместе поохаем и поахаем, а потом я пойду к Брайану и наконец-то брошусь к нему на шею и поцелую по-настоящему. Будучи самой собой, Кирой Леннон, а не какой-нибудь там мисс Синглтон или и вовсе мальчишкой Джонни с копной нечесаных волос.

Скорее! Скорее...

Я пересекла нашу тихую улочку и распахнула деревянную калитку, ведущую к дому. Постучала. Улыбка невольно изогнула мои губы... За дверью послышались шаги.

– Мама! – я бросилась к открывшей дверь женщине и стиснула ее в крепких объятиях.

И та вдруг возмутилась:

– Что вы себе позволяете? – и моя обычно кроткая мама оттолкнула меня от себя. – Кто вы вообще такой? Убирайтесь отсюда немедленно.

Я захлопала глазами, полностью сбитая с толку и ничего не понимающая.

– Это же я, Кира, – произнесла совсем тихо, сглотнув неприятное предчувствие, стиснувшее горло. – Твоя дочь. Я вернулась...