Когда мне исполнилось тринадцать, мы наконец переехали. И это был самый счастливый день в моей жизни. Я упала в настоящий мир. Он бурлил, как горная река весной. Каждый день что-то новое, необычное, держала себя в руках и пыталась применить весь опыт, который почерпнула в книгах. Это, конечно, полная утопия, в жизни всё иначе. Вскоре я привыкла и поняла, что нет места лучше. Мы жили опять в отдалённой части города на пляже, рядом было море и круглый год тепло, даже нормальный снег редко выпадал. Там я чувствовала себя по-настоящему счастливой. На летних каникулах отец уговорил поехать проведать наш охотничий домик в горах. Я согласилась, дабы его не расстраивать. Немного была удивлена тому, что там всё так же, будто мы и не уезжали. Огромный запас еды и прочих вещей первой необходимости. Но не придала этому значения.

На второй день отец начал меня брать на длинные охотничьи прогулки. Зачем? Никогда не увлекалась охотой. Всё это не моё. Такое впечатление, что он собирался тут опять поселиться, и это вселяло в моё сердце тревогу. Прошла неделя, другая, и я уже не прозрачно намекала, что не хотелось бы все летние каникулы провести здесь. На что он отвечал, что я ещё успею нагуляться.

В один прекрасный день я проснулась, а отца не было, как и его снегохода. Никаких подозрений у меня это не вызвало. Он часто утром уходил на охоту или просто погулять в лес. Ему, в отличие от меня, здесь очень нравилось. Он был немногословен и не очень-то любил общение. Дойдя до кухонного стола, нашла письмо в конверте. Что за ерунда?

Когда я прочла содержимое, то первым чувством было отрицание. Я не верила, что такое возможно. Отец оставил меня здесь почти на полгода, до весны? Одну? И неизвестно, увижу ли его в принципе. Плакала, звала на помощь и пыталась уйти отсюда. Но ничего не получилось. Людей поблизости не наблюдалось, и я прекрасно знала об этом, просто было сложно смириться. Дорогу уже засыпало, да и не было у меня транспорта, чтобы преодолеть такое расстояние. Я поняла, что всё реальность. Будто на машине времени, вернулась в прошлое. У меня нет ни знакомых, ни друзей. Есть ноут и телефон. Но толку от них никакого, потому что о сотовой связи здесь и не слышали. Следующей стадией было смирение. Я покорилась своей участи и уже радовалась, что это не навсегда, главное, дожить до весны. А уж потом точно выберусь.

Всё не могла понять отца. Почему не объяснил и не рассказал?

Так, пройдя все стадии осознания, будто раковый больной, смирилась и стала жить одна среди гор в самый разгар зимы.

Я повернулась. Григориана уже не было, а я даже не заметила, как он исчез.

Глава 23. Решительные действия:-)

Григориан

Неудовлетворённость от внезапного возвращения распространялась по телу и служила не очень хорошим началом дня. Опять мой сон закончился совсем не вовремя.

Не выходила её история из головы. Что-то в ней не сходилось, как будто девушка что-то не договаривала. Ждал с нетерпением вечера и очень надеялся, что Алекса не сильно обиделась на моё исчезновение и мы продолжим с того места, на котором закончили. Надежду вселяла её открытость передо мной, и я уже строил грандиозные планы.

На службе старался сделать всё как можно быстрее, чтобы не задерживаться и вернуться домой вовремя. Но после обеда пришло послание от Адамаска. Он затеял какую-то гулянку и ждёт меня вечером у себя. Худший момент выбрать было сложно. Тут только Алекса кое-как смирилась со мной, её сейчас нельзя оставлять без присмотра. Ну и, само собой, Адамаску никак не откажешь. А если у него вечеринка, так это надолго, возможно, и не на один день. Был весь на нервах. Не знал, как поступить. Оставалась только одна надежда, уйти под любым предлогом пораньше.

Адамаск весь сиял, и пиршество намечалось немаленькое.

— Друг, хоть что мы празднуем, скажи?

Он дружески похлопал по плечу.

— Нашлось решение моих проблем. И думаю, недельки через две-три я буду спать уже спокойно и получать от жизни только удовольствие!

— Государственная тайна или посвятишь?

— Все вопросы завтра, сегодня только положительные эмоции. Оставайся до утра. У меня к тебе серьёзный разговор.

Выглядит как предложение, а на самом деле чистой воды приказ, не подразумевающий других вариантов. Но я уже привык. Имея в друзьях будущего наследника, с этим поневоле приходится мириться. Тут уж не поспоришь.

Адамаск отрывался, как в последний раз. Было немного похоже на последнюю холостяцкую гулянку. Я сидел рядом, и он не отпускал меня надолго, болтал без умолку. Когда выпил приличную порцию напитка, затуманивающего разум, у меня всё же получилось расслабиться и стать частью веселья. Видя происходящее безумие вокруг, жалел о том, что я всё ещё здесь. Солнце уже давно село, а я однозначно утратил вкус к подобным мероприятиям. Как правило, они всегда заканчивались одинаково. Вокруг крутились две девушки из гарема, я давно их заприметил или они меня, сложно сказать. И мы получали пока только эстетическое удовольствие друг от друга.

— Ну ладно, друг, если ты не против, я возьму этих двух красоток и удалюсь. Говоришь, завтра у нас дела? Во сколько подойти?

Адамаск многозначительно и одобрительно смотрел:

— Я дам знать. Что-то ты рано? Стареешь.

Потом окинул внимательным взглядом девушек, подмигнул:

— Беру свои слова обратно. Отличный выбор.

Я стал пробираться через толпу в свою гостевую комнату. Раньше часто чуть ли не неделями здесь жил, поэтому она была закреплена за мной. Девочки уже принялись меня обхаживать, но сегодня планы мои были другие. У дверей я дал им по драгоценному камню и объяснил, что в их услугах не нуждаюсь. Они благодарно, но расстроенно поклонились и ушли.

Наконец-то я остался один. Уже через пять минут был в постели, но, как назло, не мог расслабиться, от волнения или количества выпитого. Терял драгоценное время и сам на себя злился.

Костёр разгорелся не на шутку, языки пламени уже выше моего роста, но Алексы здесь нет. Выругался про себя, так и знал! Ушла, не дождалась. Вдруг услышал шорох, будто кто-то пробирается сквозь заросли. Взял палку из костра и пошёл на этот звук. В лесу непроглядная тьма и ничего не видно дальше вытянутой руки. Хорошо, что Алекса ушла совсем недалеко. Она размеренно шагала,