— Пубок, ты можешь проследить за этим оболтусом? — попросила побратима, который тоже сумел пробраться сквозь толпу. — Кто знает, что он ещё натворит.

— Добрая госпожа, а можно мы тоже проследим за правильностью исполнения вашего приказа? — вызвались несколько человек.

— Возьми и их. Пусть будет всё честно.

Когда бывший наёмник, прихватив троих добровольцев, направился вслед за распорядителем, командир стражи взмахом руки снял оцепление. Градус напряжения ситуации снижался на глазах. Люди перестали быть толпой. Несмотря на то, что уходить никто не собирался, сутолока уменьшилась. Кто-то отошёл, кто-то присел на доски и брёвна, кто-то прогуливался, рассматривая склады и разномастные здания контор.

Сдулась и я. Утренние стрессы во дворце, прохождение сквозь толпу, лазание вверх-вниз по штабелю полностью лишили сил. С тяжёлым вздохом я вновь плюхнулась на доски.

— Вам плохо, добрая госпожа? — присела рядом Тата.

Вяло взмахнув рукой, я постаралась её успокоить:

— Сила тяжести у вас здесь больше привычной. Устаю быстро, а утро выдалось излишне активным.

Женщина отстегнула от пояса небольшую круглую фляжку в кожаном чехле, вытащила пробку и протянула её мне:

— Отпейте, добрая госпожа, полегче станет.

— Что это?

— Напиток тонизирующий. Древний семейный рецепт. Глотка достаточно, чтобы взбодриться. Правда, на вкус гадкий, но…

Хорошо, что фляжка маленькая, иначе бы и удержать не смогла. Но Тата подстраховала, держа мою руку под локоть. Прежде чем отпить, я осторожно втянула аромат напитка. Да ладно! Не может быть. Где мир Больших Озёр и где был погибший мир Инка? Но запах зелья, что не раз помогал мне восстановить силы, не спутаю ни с чем. Заранее передёрнувшись, делаю небольшой глоток. Ох и гадость! Но какой же эффективный.

— Спасительница, — улыбнулась я Тате и на всякий случай, вдруг повезёт, спросила. — А из чего снадобье готовят?

— Простите, добрая госпожа, но это великая тайна, — смущённо пробормотала собеседница. — Каждый, кому доверяют секрет, жизнью клянётся передать рецепт только двум членам семьи. Да и то, убедившись, что они будут верны клятве.

Похоже, никогда не узнаю, что за ингредиенты в составе кроме явных и подтверждённых Инком. Ну и ладно. Всё знать невозможно. Благодарно склонив голову, протянула фляжку хозяйке.

— Оставьте себе, — отказалась та принять сосуд назад. — Она неполная, но вам надолго хватит. Только не пейте более двух или трёх глотков в день, добрая госпожа.

— Хочешь взбодриться? — протянула фляжку Виктору.

Но тот отрицательно покачал головой и даже сделал полшага назад:

— Не признаю допинги. Да и чувствую себя вполне терпимо. Сама пей.

— Как знаешь, — пожала я плечами и посмотрела в сторону павильона.

Пять человек, шедшие в нашу сторону, осознавая важность момента, не торопились. Один из самовыдвиженцев крепко прижимал к выступающему брюшку ведро, накрытое куском тёмной ткани. Следом шли Пубок и Доксин, замыкали шествие два напросившихся делегата.

Бодро поднявшись, я обратилась к собравшимся:

— Досточтимые сыровары, сейчас каждый из вас по очереди вытащит одну бумажку. На ней написан номер вашего торгового места. Независимо от расположения прилавка, доплачивать или рассчитывать на компенсацию не надо. Ваша удача в ваших руках.

Люди внимательно слушали. Кто-то хмурился, не веря в собственный успех, кто-то азартно потирал ладони, кто-то одобрительно кивал. Всё как всегда — всем не угодишь.

— Каждого внесут в список с указанием номера и в знак согласия вы распишитесь рядом со своим именем. Чтобы путаницы потом не случилось и споров ненужных. Тех, кого сегодня здесь не было, соберут завтра и продолжат жеребьёвку.

— А если я хочу два торговых места арендовать? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Если есть желание и деньги, хоть три! — народ, услышав мой ответ, заволновался — похоже, испугались, что не всем прилавков хватит, но я продолжила. — Подойдёте после того, как все желающие получат свои места, и если что-то останется, то тяните жребий по каждому месту отдельно.

Кто-то хлопнул в ладоши, и его поддержали. Через секунду люди, собравшиеся утром разносить павильон и рвать на куски распорядителя, хлопали в такт новому лозунгу: «Жеребьёвка!» и казались вполне довольными жизнью.

— Ловко! — похвалил Виктор, склонившись к моему уху. — Магия?

Отрицательно качая головой, я вспомнила слова из какой-то книги: «Толпой управлять в разы легче, чем одним человеком».

Тем временем шествие с ведром остановилось рядом со мной, и я, подняв руку, попросила тишины:

— Досточтимые сыровары, сейчас начнётся жеребьёвка. Прошу вас сохранять спокойствие и уважение друг к другу. Всё будет так, как я вам и пообещала. Но у меня есть единственная просьба…

— Началось. Сейчас за кого-нибудь просить будет, — пробасил кто-то.

— Вы правы, лэр прячущийся за спинами других, я хочу попросить за вот эту досточтимую лэру. — Сделав шаг вперёд, я ухватила за руку Тату и потащила её к себе. Та было уперлось, но кто-то легко подтолкнул женщину в спину, заставляя выйти из толпы. — Позвольте лэре Тате пройти жеребьёвку первой. У меня к ней есть дело и нет времени ждать окончания процедуры. Пусть она первой вытянет свой номер.

— Пусть! Тяни, Тата! Давай, девочка, открой список! Поймай удачу за хвост! — закричали стоящие рядом с нами люди.

Тата зарделась, смутившись всеобщего внимания, но руку в ведро под тёмную тряпку сунула решительно.

— Номер двадцать три! — громко объявил Пубок и поднял над головой развёрнутый лист. — Записывайте, лэр распорядитель.

Сыр был потрясающий. Зеленовато-голубой оттенок плесени равномерно распределился по всему срезу. Немного резкий аромат вызывал слюноотделение.

— Лэра Тата, а у вас есть какие-то фрукты? — продегустировав первый кусочек сыра, спросила я хозяйку дома.

— Груши остались с прошлого урожая, яблок немного.

— Отлично! Груши — это то, что доктор прописал. Давайте их сюда.

На дольку сочной груши аккуратно уложив тоненький кусочек сыра, разрезала сооружение пополам и, подцепив вилкой, протянула Тате:

— Снимите пробу.

Опасливо положив в рот предложенное лакомство, досточтимая лэра сыровар замерла, прислушиваясь к ощущениям. Сделав для себя какой-то вывод, принялась медленно жевать, всё так же погрузившись в восприятие нового вкуса. Даже глаза прикрыла.

Мы с Виктором почти не дышали, наблюдая за профессиональной дегустацией. Наконец-то Тата проглотила моё угощение и широко распахнула глаза:

— Знаете, добрая госпожа, я занимаюсь сырами с десяти лет. Меня учили мастерству дед и отец. Они всегда твердили, что отклонение от рецепта — это крах сыровара. Так и случилось. Мне показалось,