– Не надо, голубчик, умоляю! – истошно завопила она.

Но дворник уже не слушал, свистел вовсю.

И тогда яга, воспользовавшись тем, что Степанов сосредоточенно дул в свисток и тем самым на секунду ослабил внимание, неожиданно резко рванула на себя метлу и вырвала её из рук дворника.

В одно мгновение она прыгнула в ступу, взмахнула метлой и тут же взлетела вверх.

Дворник, никак не ожидавший такой прыти от древней старушки, поперхнулся свистом и замер с разинутым ртом.

Яга довольно захихикала, сделала над Степановым круг.

– Прощевай, свистун! – ехидно прокаркала она сверху. – Смотри, свисток свой не проглоти!

После чего кокетливо помахала ему сморщенной ручкой, поднялась ещё выше и исчезла в облаках. Все безмолвно смотрели ей вслед.

Первым опомнился злополучный Степанов.

– Воры-ы-ы! – заорал он, приходя в себя. – Грабёж среди бела дня! Под гипнозом! Казённое имущество! Люди добрые! Помогите!

Но люди добрые, сочувственно поглядывая на дворника, быстро заспешили каждый по своим делам.

Баба-яга летела над городом, счастливо улыбаясь узким ртом, из которого торчал большой почерневший зуб. Встречный ветер раздувал её седые космы.

– Домой! – шептала яга. – Скорее домой! В тёмный лес! В родную избушку!

Бывшему лешему, а ныне домовому-доможилу Кузе придётся провести 4 октября без неё. С неё городских приключений достаточно!

– И вылез бы чёрт из болота, и пошёл бы в деревню к мужику на свадьбу, да попа боится! – пробормотала она.

Нет, больше она в этот проклятый город ни ногой!

Яга пару раз махнула новообретённой метлой, ускоряя полёт ступы, поудобней расположилась в ней и глубоко, с облегчением вздохнула.

«…И тотчас же, в ответ на его оклик, по всему протяжению берега (а остров был необитаем) раздались громкие рыданья, стоны, протяжные, жалостные возгласы: «Умер! Умер Великий Пан!»

И. Тургенев. «Нимфы». Стихотворение в прозе

Вот послушайте, какую я вам расскажу историю. Вернее, это даже не история, а легенда. Или миф.

То есть, может, так всё и было, а может, вовсе и не было. Короче говоря, ваше дело, верить или не верить. А моё дело рассказать.

В общем, так. Всё это случилось ужасно давно, когда Земля была ещё совсем зелёная. В смысле покрыта бесконечными лесами.

Но в лесах уже начали селиться люди. И зелёный земной шар стал быстро обрастать поселениями. Деревни превращались в города, а города бурно разрастались ввысь и вширь. Они наступали на окружающие их леса и рощи, а также на маленькие, расположенные в этих лесах деревни.

Городов становилось всё больше, а лесов и мелких деревенек всё меньше.

И вот в одной такой деревеньке, которую ещё не успел поглотить близлежащий огромный город, жил пастух. Звали его Михаэль.

Каждое утро Михаэль вёл своё небольшое стадо из нескольких коров, коз и овец в зелёную рощу на берегу озера.

И пока стадо мирно паслось, Михаэль любил улечься в шелковистую травку и подремать. Во сне он мечтал о том, как деревенька его хорошеет, как привольно живётся в ней и людям, и домашним животным.

Но однажды, когда он так спал, пригревшись под утренним солнышком, и даже слегка похрапывал при этом, его сладкий сон был нарушен. Какая-то странная причудливая музыка донеслась до него.

Михаэль с неохотой открыл глаза и с удивлением обнаружил, что стада его нет на месте.

Пастух с тревогой вскочил на ноги и бросился на поиски стада. Он поспешил туда, откуда доносилась странная музыка, и вскоре оказался у небольшой поляны.

Михаэль осторожно раздвинул высокие кусты, окружавшие её, и выглянул. Перед глазами его предстало удивительное зрелище.

В центре поляны на маленьком холмике сидел бородатый козлоногий человечек со сморщенным, покрытым бесчисленными морщинами лицом. Человечек играл на свирели, но самое удивительное было даже не это. Вокруг козлоногого музыканта собрались коровы, овцы и козы Михаэля, наряду с лисами, зайцами, енотами и прочими лесными жителями, включая трёх волков и медведицу с двумя медвежатами.

Но они совершенно не боялись друг друга, потому что все они с упоением танцевали. Да, да, именно танцевали под причудливые звуки свирели.

Михаэль, затаив дыхание, следил за этим удивительным танцем. Он сразу догадался, что перед ним тот самый Пан, о котором он слышал ещё в детстве от своего деда. Пан – великий покровитель лесов и охранитель стад.

Дед говорил, что Пан живёт в лесах и никогда не появляется перед людьми, только животные составляют ему компанию. Известно было, что, когда Пан веселится, тогда в лесах по склонам гор раздаётся весёлый шум. Правда, уже много-много лет никто не слышал подобных звуков.

Михаэль припомнил, что ещё дед рассказывал о трагической любви козлоногого человечка. Когда-то Пан влюбился в юную красавицу, нимфу Сирингу, но она, только взглянув на него, пришла в ужас и бросилась прочь. Пан было погнался за ней, но Сиринга, добежав до реки, стала просить бога реки спасти её, и тот, вняв её мольбам, превратил красавицу в тростник. И подбежавший Пан, мечтавший обнять нимфу, обнял лишь гибкий, нежно шелестящий тростник.

Безутешный Пан долго стоял, прислушиваясь, к этому тихому шелесту – прощальному привету прекрасной Сиринги. Потом он срезал несколько тростинок и сделал из них сладкозвучную свирель, которую в память о нимфе назвал сирингой.

С тех пор он полюбил играть в уединении лесов на своей свирели-сиринге, оглашая её нежными мелодичными звуками окрестные холмы.

Пастух понял, что ему неслыханно повезло. Он стал редчайшим свидетелем игры Великого Пана. Заслушавшись, Михаэль неосторожно переступил с ноги на ногу, и под его сандалией громко треснула какая-то сухая ветка.

Пан тотчас прекратил играть и бросил насторожённый взгляд в сторону пастуха. Глаза у него были грустные-прегрустные.

Михаэль тотчас замер в испуге. Он вспомнил, что ещё дед говорил о том, как опасно потревожить Пана. Несмотря на своё добродушие, в гневе Пан может наслать на человека такой панический страх, что тот будет бежать, не разбирая дороги, рискуя сломать себе голову или сорваться в какую-нибудь бездонную пропасть. Дед Михаэля слыхал от своего деда, что Пан когда-то внушал подобный ужас целому войску и оно обращалось в неудержимое бегство.

Пан, однако, не проявил никаких признаков гнева или враждебности. Он спешно поднялся и, немного нелепо подскакивая на своих козлиных ногах, мгновенно исчез в густой чаще.