– Только сиделка, – скупо отвечаю я, не желая с ней разговаривать. – У Деда просто сердечный приступ. Сейчас ему станет лучше.

– Кто стрелял?

– Не знаю.

Тетка опускается рядом со мной на землю и трясет генерала за плечо:

– Папа́!

Бледные веки старика приподнимаются на мгновение и снова закрываются.

Мария кидает взгляд на неподвижную, белую, как мел, Лидочку, закрывает лицо руками и начинает горько рыдать.

Я смотрю на ее вздрагивающие плечи и не могу понять, чего это она так убивается по дедовой невесте – ведь вроде как мадам Данваль должна теперь считать себя на шаг ближе к отцовскому наследству.

Минуты через три она немного успокаивается, но продолжает сидеть, не поднимая головы, уткнувшись в ладони.

– Где вы были? – подошедший к нам детектив, кладя пистолет в кобуру, обжигает мадам Данваль пристальным взглядом.

– Я? – тетка вскидывает залитое слезами лицо, которое прекрасно даже в такой момент. – Гуляла здесь вокруг, вспоминала молодость.

– Там? – указывает Городецкий на камыши, шумящие между рекой и тропинкой, ведущей к даче, и откуда, судя по позе упавшей Лиды, стрелял убийца.

– Нет, там, – Мария указывает в противоположную сторону, откуда, как я сама видела, она только что появилась.

– А где были вы, Елена Викторовна? – сощуривается на меня сыщик.

Понимая, что полезней было бы соврать, я все же нехотя указываю в сторону злополучных камышей.

– И что вы там делали?

– Разговаривала с мужем.

– И где же ваш муж?

– Я не знаю… Мы… мы поссорились.

При этих словах Мария вскидывает на меня внимательный взгляд, блестящий сквозь еще не просохшие слезы.

– Почему вы поссорились? – продолжает допрос Городецкий.

– Не ваше дело, – грубо огрызаюсь я. – К произошедшему это не имеет никакого отношения.

– Так, значит, вы повздорили, и ваш муж ушел?

– Да.

– Куда?

– Я же сказала – не знаю.

– Давно?

– Э-э-э… Не могу сказать, – я действительно не имею представления, сколько простояла в камышах, размышляя, после ухода Карена.

– Постойте! – вскидываюсь я, вспомнив. – Когда муж ушел, я чуть позже слышала, как мимо меня кто-то прошел в направлении поляны!

– Кто?

– Я не знаю, кто это был, я не видела. Там камыш густой и высоченный. А уже потом до меня донесся звук выстрела.

– Вот как… – с некоей долей сарказма произносит сыщик, и по его тону я понимаю, что он не верит моим словам. – И сколько же времени прошло между тем, как мимо вас прошагал этот «некто» и мгновением, когда вы услышали выстрел?

– Н-не знаю… – снова мямлю я, понимая, что на месте этого детектива я бы, не раздумывая, записала такого свидетеля, как я, в число главных подозреваемых.

Мария с интересом следит за нашей перепалкой с Антоном.

– Куда делся ваш брат?

– Не знаю!

– Что-то подозрительно много вы «не знаете»…

Тут у меня окончательно сдают нервы:

– Может, хватит допрашивать меня в такой момент?

– Это называется «расследование по горячим следам».

– Что, обязательно вести допрос, когда рядом лежит труп?

Тут мы все втроем вспоминаем про Деда и поворачиваем к нему головы.

Ф-ф-ух! Он живой и, кажется, ему лучше. Хотя он еще держится за грудь, глаза его открыты, кожа немного порозовела.

– Федор Семенович! Как вы себя чувствуете? – бросается к нему Городецкий.

Старик пытается приподняться, чтобы посмотреть вокруг:

– Лидочка! Что с ней? – голос его еще слаб.

– Лежите, вам нельзя сейчас вставать, – убеждает его Антон, мягко придерживая за плечи и не давая подняться, а сам между тем пытается своим крупным телом заслонить от генерала труп девушки.

– Что с Лидой? – упрямо трясет головой Дед. – Я же видел, как она упала. И слышал выстрел – этот звук я ни с чем не спутаю.

– Успокойтесь, Федор Семенович, вам сейчас нельзя волноваться… В общем… похоже, на вас снова было покушение… В вас стреляли… Лида, очевидно, случайно оказалась на линии огня и… и погибла.

– Как погибла? – произносит Дед растерянным голосом. – То есть как погибла? Она не может умереть! Она такая молодая! Где она? Пустите меня к ней! Да пусти ты меня, гад!

Городецкий, проигнорировав «гада», снова удерживает старика на месте легко, словно куклу.

– Федор Семенович, вы видели, кто стрелял? – спрашивает сыщик, либо пытаясь отвлечь его от смерти невесты, либо решив: волновать старика, так волновать по полной.

На этот вопрос генерал поворачивается к нему и с видимым трудом, с паузами, отвечает:

– Да если б я увидал кого-то с пистолетом… я бы сам Лидочку своим телом закрыл… Не видел я, кто стрелял… потому что в этот момент Лидочка как раз склонилась ко мне… и за́стила обзор… но выстрел был из вон тех камышей, – Дед, с усилием подняв тощую руку, указывает на то место, откуда выбежала я.

Показания Деда подтверждают, что стреляли с моей стороны, и я могу только догадываться, что подумал об этом детектив Городецкий – по лицу сыщика понять ничего не возможно. Если он и сделал какие-то выводы, то предпочел оставить их при себе и отдал новое распоряжение:

– Нам необходимо перенести Федора Семеновича в дом. Идти он сейчас не в состоянии. Понадобятся носилки.

Антон оглядывается вокруг, подходит к расстеленным на земле покрывалам, на которых после нашей трапезы еще осталась неубранной посуда:

– Вот это, пожалуй, подойдет.

Мы с Марией торопливо скидываем тарелки с остатками пищи прямо на землю, а затем Городецкий осторожно, словно ребенка, поднимает Деда на руки и кладет на два покрывала, постеленные на землю одно на другое.

Мы пробуем поднять эти импровизированные носилки за углы: тетка спереди, а я сзади, но для нас эта ноша слишком тяжела. Нам нужен помощник. Мы обращаемся к Антону, однако сыщик наотрез отказывается покинуть место преступления. Отведя нас с Марией в сторонку от Деда, он объясняет:

– Я не могу сейчас отсюда уйти. О таких делах я обязан сразу сообщать милиции, что уже и сделал, вызвав следственно-оперативную группу и труповозку.

Слово «труповозка» неприятно царапает мне слух. Мария спрашивает:

– Кесь ке се? Что такое труповозка?

– Это такой специальный автомобиль для перевозки трупов. Поверьте, я не зубоскалю, он так и называется. Надо ведь забрать тело погибшей и доставить на вскрытие. Это огнестрел – без следственно-оперативных мероприятий и судмедэкспертизы не обойтись. Так что я должен дождаться всю эту компанию тут. К тому же, как вы понимаете, очень важно сохранить место преступления в первоначальном виде. А еще представьте на минуточку, если какой-нибудь дачник решит искупаться и наткнется на окровавленное тело? В общем, нам нужен еще кто-то, чтобы отнести генерала в дом.