Вторая подушечка с небольшим опозданием прогрызлась в нижнюю часть спины другого существа.

Амбалы с изолентными головами встали с табуретов одновременно, как единый механизм. Повернулись к нам. Оба широкие и высокие, как Бизон. С таким же тихим злобным рычанием из ротовой щели. Из дырок на глазах горели красные точки.

– Какого черта ты трогал кролика? – говорю Миколе.

– Извини. Я думал, будет послание.

Я стоял спиной к Миколе, вплотную к рюкзаку из которого торчал склизкий длинный конец глаза. Мы приготовились, занесли топоры для удара. Железные обухи стукнулись друг от друга в воздухе. Склизкий конец глаза из рюкзака неприятно шлепнул меня по спине. Мускулистые монстры двинули на нас.

Мы вступили в схватку одновременно. Не дожидаясь последнего момента, с криками кинулись на врага. Мой топор просвистел в воздухе, обрушиваясь на голую шею неприятеля. Тот оказался на удивление проворным. Я промахнулся, а его огромный кулак двинул мне со всей дури в бок. Я отлетел в сторону и заскользил спиной по полу. Мельком я увидел, что Микола скользит к противоположной стене.

– Ну как? – кричу я Миколе. – Будешь ещё кроликов трогать!?

– Да пошёл ты! – кричит он в ответ и быстро вскакивает на ноги.

Не успел я отдышаться, как надо мной снова вырастает гора мышц. Здоровяк поднял ногу и резко на меня опустил, будто я таракан какой. Я провернулся на боку и быстро на ноги встаю. Иди сюда, думаю, тварь безмозглая. А тот руки раскинул и на меня пошел. Я шаг назад, шаг другой, а там уж и отступать некуда – в стену уперся. Ну, думаю, теперь промахиваться нельзя. И топор, не поднимая, от бедра резко в колено ему всаживаю.

Попал в этот раз! Кровь хлестким всплеском поперек моей груди полосой легла и сползает по телу, будто рана моя. Взвыл враг, на колено приседая. Мне того только и надо было. Вторым ударом лезвие топора утонуло в бычьей шее. Меня вновь обдало кровью, а я даже глазом не моргнул. Вытащил топор, ногой о плечо здоровяка опираясь, и оттолкнул его от себя.

В это время напарника моего верх ногами подняли и болтается он, как трофей. Рюкзак далеко в стороне валяется. Это Микола верно его отшвырнул, чтоб в пылу боя глаз не угробить.

– Держись! – кричу, а сам топор во второго здоровяка швыряю. Но не успел немного.

Миколу по воздуху в стену швырнули. Он головой сильно ударился, а мой топор в затылок изолентного врага вонзился. Амбал упал на пол, как поверженный Титан. И снова тишина.

Я к Миколе сразу. У него глаза закрыты. Я по щекам хлоп-хлоп, грудь послушал, вроде едва-едва бьется сердце. Еще раз по щекам пошлепал и тут веки паренька зашевелились.

– Ну что? – говорю в его злобные глаза. – Будешь еще кроликов трогать?

– Да пошел ты… – повторяет и снова глаза закрывает.

29 серия. Открой

Через минутку Микола снова очнулся. В этот раз по нормальному, больше в небытие не падает. И смотрит, главное, не на меня, а куда-то поверх.

– Ты чего?– спрашиваю.

– Открой ….– слабым голосом говорит.

– Чего? – делаю я кислую мину. – Чего тебе открыть то?

– Открой, – повторяет Микола и зенки так вылупил, словно голую женщину увидел.

– Иди ты, – говорю – лесом! Сам открывай!

А паренек руку поднимает и пальцем куда-то на потолок тычет. И только тут у меня соображаловка сработала. Встаю на ноги, поворачиваюсь, гляжу вверх, а там, на посеревших белилах потолка вылезли влажные полосы громадных букв, которые сложились в слово:

«О-Т-К-Р-О-Й»

Причем первая буква «О» аккурат вокруг провода, с которого стоваттная лампочка свешивается.

– Вот чёрт! – говорю, – Так бы сразу и сказал, а то открой, открой!

Микола потихоньку приподнялся на локтях, шишку на затылке потрогал и спрашивает:

– Топор где?

– Да вон же рядом с тобой.

Пацан топор увидел, сразу обрадовался, на ноги встает уже. Подобрал свое оружие, потом мое заодно из трупа вытащил и мне протянул рукояткой вперед.

– Что бы это могло значить? – спрашиваю про надпись.

Паренек ничего не говорит, а шатаясь, весь в крови и синяках, возвращается к трупу. Потом берет и без разговоров лишних замотанную голову давай отрубать. Я отпрыгнул от неожиданности в сторону. Его лицо фонтанами крови обдает, а он продолжает рубить себе, как дровосек.

– Не знаю, что это значит, – говорит Микола безучастно, продолжая шею рубить. – Да только нам сначала придется этих тварей достать.

Парень он, конечно, странный, но дело свое знает. Отрубил голову здоровяка, поднял её и молниеносно руку туда засунул, зацепил маленького паршивца – подушечку ту кровавую – и резко её на волю вытащил. Затем берет её, подбрасывает в воздух и с размаху, как битой, рассекая пространство лезвием топора, разрубает кровавый ошметок на две части. Да так что отсеченная половина прямо в одну из запертых ячеек влепилась, а другая часть на пол упала.

Ко второму трупу мы вместе подошли, но его рубить не пришлось. Подушечка из живота выбралась через выгрызенную дырочку и поползла к железной стене. Мы пару секунд смотрели на это, а потом я паршивца кедом раздавил в жидкую кашу. Стою на нем всем весом, чтоб наверняка убить. Из-под подошвы паштет зеленый брызгает, а потом мне пятку как обожжет и дымок из-под кеда вьётся. Я давай на одной ноге прыгать и ругаюсь благим матом. А Микола схватился за живот и ржет надо мной, смешно ему, видите ли.

Ладно, с этими двумя мы закончили. Теперь в тишине было время подумать, что за «открой» на потолке нарисовалось. Но тут слышим за спинами у нас что-то шебуршит. Мы обернулись и видим: рюкзак то наш ползет сам по себе и в стенку железную ударяется. Забыли мы совсем о глазастом трофее!

Я метнулся к нему и обратно его за спину, пусть уж лучше рядом дергается. Ну, а мы дальше давай думать.

– Наверное, нужно одну из них открыть? – говорит Микола, кивая на закрытые ячейки.

– Да что ты говоришь! – ехидничаю. – И какую же?

Вопрос скоро снялся сам собой. Микола подошел к рядам квадратных ячеек и попробовал открыть первую попавшуюся. У него ничего не получилось. Во-первых, на дверях не было ручек, а во-вторых, они были словно намертво приклеены к стене. Мы попробовали отковырять их