Дежурить на холме парням нравилось. Там было не так тесно, как на базе, и не было стольких дозорных постов. Но сейчас я не завидовал тем, кто оказался наверху: холм представлял собой идеальную мишень для талибов.

Я выгнул шею, чтобы посмотреть вверх, и увидел, как первая мина взрывается на северном склоне холма, достаточно близко, чтобы до потери пульсах напугать тех, кто там находился. Нас взрывом не затронуло совершенно, а значит, мишенью все-таки был холм, а не мы.

Еще две второпях выпущенные мины легли на восточный склон. Парни за это время успели прийти в себя, и ответный огонь по талибам начался тут же, да так, что у нас заложило уши от грохота.

Судя по радиосообщениям, бой завязался активно, однако огонь из автоматического оружия нас затронуть не мог никак. Можно было выбираться из канавы.

– Всем подъем, пошли! – проорал я так, чтобы все меня слышали.

На лицах отразилось смятение. Очень живо, а не расслабленно, как прежде, они похватали свое барахло, закидывая его в кузов вновь подъехавшего внедорожника, который, взвизгнув тормозами, остановился рядом со мной.

Джон ухмылялся, как Чеширский кот, при взгляде на обалдевших новичков. Я знал, о чем он сейчас думает. Для нас обстрелы уже стали рутиной. Мы знали, что беспокоиться по этому поводу смысла нет, потому что все равно бесполезно. Это как не выходить из дома со страху, потому что тебя может сбить машина. Большинство считало, что твой черед придет, если так суждено – и ничего тут не поделаешь. Новенькие еще этого не понимали, но я не сомневался, что очень скоро они начнут думать точно так же.

Пока мы гнали на базу, я внезапно испугался, как бы нас не задело шальным снарядом, и велел водителю поднажать. Впрочем, он в этом не нуждался: ход мыслей у нас с ним был одинаковый.

Когда мы добрались до места, к нам на помощь уже спешили реактивные самолеты, чтобы довершить начатое. Я передал новичков старшие роты, который оставил их дожидаться в предбаннике, пока не закончился бой, а потом коротенько выдал обычную приветственную речь о том, что на базе можно, а что нельзя.

Я трусцой пробежался по дозорным пунктам и убедился, что мои парни в порядке, затем пошел проверить, как там Наузад и РПГ.

Оба прятались в своем убежище и были счастливы меня видеть, когда я протиснулся в калитку. Я порадовался, что на сей раз Наузад просидел весь бой вместе с младшим, и не стал удирать через ограду. Оба с наслаждением принялись уплетать галеты, которые я выудил из кармана. Я оставил их за этим занятием, а сам отправился выяснять, что за новичков к нам прислали и какое снаряжение они с собой привезли.

– Блин, что за шутки! – Датчи возмущенно топнул ногой.

– Фигушки тебе, а не повар, – радостно подтвердил старшина.

– В Бастионе с ума посходили? – Я тоже не скрывал эмоций. – Неужели так сложно повара доставить?

Морпехи ноют по любому поводу и без повода и считают себя в полном праве ныть. Самый часый повод – это еда. Мы ноем, потому что еды мало, она плохо приготовлена, холодная или слишком дорогая. (Странно, но никто нникогда не ноет, что ее слишком много.) Втайне мы все торжествовали, когда от нас забрали мастера по карри, – пусть убивает вкусовые рецепторы другим бедолагам, – но были уверены, что замена прибудет скоро. Теперь на базе назревал бунт.

Старшина был чуть постарше нас с Датчи, считал салагами всех вокруг и не упускал ни единого случая поглумиться.

Вот и сейчас он просто смотрел на нас с безмятежной улыбкой.

– Сержанты, я уверен, вы как-нибудь справитесь. Опытные люди, как-никак.

– Э-э, нет, ни за что, – хором возопили мы. Уже ясно было, к чему дело клонится. В моем случае это получить повышение с дерьможога до повара. Пару секунд мы выжидающе смотрели на него в надежде, что последует какое-то опровержение. Но он молчал.

– Ну что, Кастрюлькин, – обратился Датчи ко мне на выходе. – Пошли, посмотрим, каких кулинарных чудес мы можем натворить за два часа до ужина.

– Как скажешь, Ухваткин, – ответил я.

– Может, ты не в курсе, но в плане готовки я умею только консервы вскрывать.

– А я – чайник ставить, – поспешил отозваться я.

Кухня занимала одно здание в ряду небольших построек. Там была узкая дверь и всего одно окно, а внутри едва хватало места для складного стола, на котором и готовилась еда. Под окном стояла старая, почерневшая газовая плитка армейского образца. К ней через дыру в стене, просверленную гуркхами, вел шланг, подсоединенный к газовому баллону.

На полу стояли четыре котла, несколько мисок для смешивания продуктов были развешаны на гвоздях, вбитых в серую стену. Света не было.

Склад провианта находился в соседнем домишке. Мы оба пришли в недоумение, обнаружив, что тут полно консервов.

– А он ничего, кроме карри, приготовить не мог. Вот придурок, – выругался я в сердцах, поднимая с пола банку курятины в белом вине и упаковку макарон.

– Фруктовый коктейль нашел! – завопил внезапно Датчи, кидаясь на обнаруженную упаковку так резво, точно боялся, что она привязана за ниточку, и кто-то сейчас выдернет лакомство у него из-под носа. – И заварной крем в порошке. Дьявол, у него был заварной крем! – Он протянул мне упаковку.

У нас было всего два часа, чтобы накормить шестьдесят голодных парней. Кафе «Блюдо дня» готовилось к открытию.

Мельница слухов заработала как всегда мгновенно. Саймон, один из наших молодых, на пути с дежурства остановился у открытой двери. Судя по выражению лица, увиденное его озадачило.

Датчи энергично размешивал содержимое пятнадцати банок с курятиной в вине в двух больших кастрюлях, которые побулькивали на конфорках.

Я стоял у разделочной доски в косо повязанном переднике поверх камуфляжного комбеза.

– Так это правда, сержант, вы нас кормите сегодня? – спросил молодой морпех.

Я посмотрел на него с сырой луковицей в одной руке и большим ножом в другой. По щекам катились крупные слезы.

– Потрясающая наблюдательность, – сказал я. – Теперь можно не сомневаться, если талибы к нам поползут, ты их точно заметишь.

Еще пару секунд он на меня пялился, пока до него не дошла наконец вся нелепость вопроса.

– Извините, сержант.

Я не мог упустить такой возможности.

– Парням передай, ужин сегодня может запоздать слегка. Йоркширский пудинг пропечься не успевает, мы его поздновато поставили.

– Что, правда, пудинг? Круто, сержант! – И он умчался, осчастливленный.

Всем на базе было известно, что у нас отсутствует духовка, а также яйца, мука и молоко для пудинга. Но я не сомневался, что слухи поползут все равно.

– Как думаешь, скоро база узнает? – спросил Датчи.

– Моргнуть не успеешь.

Я продолжил нарезать лук и сбрасывать его в кастрюлю с курицей, где уже вовсю пузырился соус.