Рано утром 10 февраля командование самопровозглашенных республик раскрыло свои карты. До наступления украинских войск оставались сутки. Разведчик ополченцев, работавший в штабе АТО, был в этом уверен. Обе группировки открыли интенсивный артиллерийский огонь. Как гром среди ясного неба!

Жестокому удару подверглись окрестности автомобильной дороги Дубры – Любавино в километре западнее «горлышка». По ней в это время передвигалась колонна из пяти бронеавтомобилей «Саксон». Они шли на усиление аэромобильной бригады, расположенной в Новокольском.

Несколько дней назад эта техника прибыла в Киев в рамках программы так называемых нелетальных военных поставок из Великобритании. На церемонии передачи присутствовали президент Украины и посол Соединенного Королевства в этой стране. Играл оркестр. Модернизированную, сверкающую краской технику украшали гирлянды воздушных шаров. Звучали прочувственные речи о безвозмездной помощи надежному форпосту свободного мира перед клацающей зубами Россией, о бескорыстной дружбе украинского и европейских народов. Генералы уверяли в микрофон, что «Саксоны» уже завтра направятся на фронт защищать свободу и демократию.

Некие чины в Министерстве обороны, впрочем, хотели зажать машины, часть пристроить для собственных нужд, другую продать Сирии. Но, увы, поставка жестко контролировалась представителями Даунинг-стрит. Бронеавтомобили пришлось отправить в действующую армию. Лучше бы продали!

Колонну накрыло перекрестным огнем. С неба сыпались снаряды и мины. За несколько минут проезжая часть превратилась во фрагмент перепаханного поля. Машины вспыхивали одна за другой, как вязанки хвороста. «Саксоны» чадили черным дымом, в них взрывались «нелетальные» боеприпасы, которыми они были набиты по самые люки.

Выжившие члены экипажей выпрыгивали из машин, как кузнечики, и уносились в поле. На многих горела одежда, они оставляли за собой дымный след. Нескольким счастливчикам удалось сбежать из опасной зоны с перспективой всю оставшуюся жизнь страдать «синдромом Донбасса». Другие превратились в тлеющие головешки. От боевых машин остались искореженные остовы.

На помощь колонне со стороны блокпоста пришли две БМП, но сразу повернули обратно. Спасать все равно было некого. Кто не погиб, тот убежал.

Сам блокпост ополченцы не обстреливали, ограничились колонной. Демонстрация и без того вышла показательной. Посыл ее был весьма недвусмысленным. Мол, ребята, вы в котле, вам отсюда не выбраться.

Для украинского командования это был шок.

Виктор Николаевич Грушко, получивший информацию о показательном избиении колонны, яростно кричал в рацию:

– Вы что, охренели в своих штабах? Откуда взялась вражеская артиллерия?! Они же бьют фактически прямой наводкой!

Все случившееся для украинского командования было таким же откровением, как снег в ноябре для коммунальных служб. Позиции артиллерии ополчения укропам засечь не удалось. Беспилотники, отправленные на разведку, были сбиты. Вражеские позиции оказались не пристреляны.

Украинские батареи, расположенные в Новокольском и Рудном, тут же отозвались шквальным огнем, но толку от этой «акции возмездия» было немного. Снаряды кромсали лес, чуть не повернули вспять течение мелководной речушки, ложились где угодно, только не на позициях артиллеристов ополчения.

Генерал Грушко неустанно телефонировал в штаб, спрашивал, почему мы стоим? Кого ждем? Почему не углубляется плацдарм? Когда же, черт возьми, начнется это победоносное наступление? И здесь Запад нам поможет?

Генералы в Киеве и в штабе АТО терзались сомнениями. Наступать в данный момент было невыгодно. Еще больше удлинять плацдарм – полное самоубийство. Террористы рассекут его в нескольких местах и раздробят. Откроются фланги, их совершенно нечем будет защищать. Снимать войска с других участков фронта, оголять Дубры – тоже не выход. Это и так уже не фронт, а мелкоячеистое сито!

«Спокойно, генерал, усмирите свою гордыню, наберитесь терпения и выполняйте приказы, – советовали Виктору Николаевичу из штаба. – Ситуация под полным контролем. Это не котел. Перестаньте разводить панику. Ключевая точка горловины – блокпост на двадцать пятом километре. Он находится в наших руках, надежно прикрыт и защищен. Именно мы контролируем проезд через него. Артиллерийские точки врага не сегодня завтра будут подавлены. Уже ведется соответствующая работа».

Таковая действительно велась. Несколько диверсионно-разведывательных групп ополченцы уже отловили. Артиллерия ВСУ продолжала обстреливать район расположения батарей противника, но тщетно. Ущерба фактически не было. В случае необходимости орудия легко меняли места дислокации. Поиски корректировщиков огня тоже не увенчались успехом.

В какой-то миг взаимные обстрелы прекратились. Над зоной боев установилась хрупкая тишина. Но в штабе ополчения, расположенном в подвале посреднической фирмы, спала только черно-рыжая кошка. Ее кормили все подряд, она была всеобщей любимицей. Это безропотное ласковое существо допускалось даже на самые секретные совещания, ей доверялись сокровенные военные тайны. Суета текущего дня окончательно ее добила. Кошка спала на коврике у порога в комнате для совещаний, иногда вздрагивала. Присутствующие бросали на нее завистливые взоры.

Лица военачальников опухли от хронического недосыпания. Начштаба Брылин пытался подавить кашель, шумно сосал мятную таблетку. Начальник артиллерии Стояк провалился в оцепенение, смотрел на голую стену так, словно на ней было окно с живописными пейзажами. Молодой начальник разведки Удалов задумался, иногда приходил в себя и нетерпеливо поглядывал на часы.

Командующий группировкой полковник Юдин мрачно выслушивал телефонный доклад начальника связи. Тот не присутствовал на совещании. Неотложные дела заставили его выехать в Степановку.

– Чтобы к семнадцати часам связь была между всеми подразделениями, Игорь Евсеевич! – резко проговорил Юдин. – Мне плевать, что не по плану.

– Попал связист, – машинально прошептал начальник разведки.

Юдин отключил телефон и взглянул на капитана. Тот виновато улыбнулся, сделал вид, что нем как рыба.

– Это что у тебя на лице, Дмитрий Михайлович? – хмуро осведомился полковник.

– Улыбка, Александр Сергеевич, – ответил Удалов и сглотнул.

– Убери. Бесит.

– Есть!

– Товарищ полковник, прибыл Нестеренко, – доложил помощник.

– Пусть войдет, – приказал командующий.

– Вызывали, товарищ полковник? – Подтянутый, ладно скроенный офицер особо не прогибался.

Вошел не вразвалку, но и не напрягался. Стоял прямо, но не вытягивался. Смотрел не подобострастно, а совершенно нормально. Вроде не опоздал.

Полковник Юдин критически прошелся по нему взглядом, как-то неопределенно хмыкнул и сказал:

– Вызывал, капитан. Подходи к карте, не стесняйся. Смотри сюда. – Карандаш уперся в точку, на которой фиолетовым маркером было выведено: «25-й км». – Думаю, ты в курсе, но давай повторим азы. Крупная вражеская группировка численностью не менее десяти тысяч штыков и шестисот единиц техники заперта на пространстве от Рудного до этой точки на двадцать пятом километре шоссе. Укрепленный блокпост. Его охраняют танковый взвод и рота десантников в количестве не менее восьмидесяти рыл. Два бетонных дота, соединенные между собой траншеей. Вокруг устроены заграждения и извилистая линия окопов. Все точки укрепленной зоны соединяются между собой. В капонирах установлены БМП – три единицы. Танки зарыты в землю вот здесь. – Полковник слегка отодвинул карандаш на восток. – По данным разведки, минных полей вокруг поста нет. Но установлены растяжки, так что требуется осторожность. Помимо перечисленного вот здесь, примерно в километре, оборудован выносной пост. – Карандаш прочертил короткую линию на юг. – Он имеет постоянную связь с базой. Это вершина холма, с которой в ясный день открываются прекрасные виды. Здесь дюжина отборных вояк, несколько пулеметов и зенитная установка ЗУ-23-2 в качестве средства огневого прикрытия для прохода автомобильных колонн. Точные координаты поста получишь в шифровальном отделе. Не хочешь спросить, капитан, зачем я тебе все это рассказываю?