Узнав о коварстве русских, богдыхан во второй раз направил к Албазину Лантаня. Летом 1686 года Лантань привёл пять тысяч воинов и привёз осадную артиллерию. Пушки-«драконы» обрушили на Албазин лавину огня, однако бомбардировка не достигла цели, хотя ядром был смертельно ранен воевода Толбузин. Оборону возглавил командир рейтаров Афанасий Бейтон, удинский приказчик. Китайцы пошли на приступ, но русские отбили штурм и даже сами совершили вылазку, едва не прорвавшись к шатру Лантаня.

Китайцы окружили Албазин траншеями и насыпали курганы, откуда их батареи гвоздили по городку. Русские укрывались в ямах. Бейтон оборонялся агрессивно и дерзко. Русские смело бросались за стены крепости в вылазки с «ручными ядрами» – гранатами, и взорвали подземный ход, который копали китайцы. Албазин отважно отразил и последний осенний натиск Лантаня, для которого китайцы соорудили из брёвен огромные штурмовые агрегаты. Обозлённый Лантань потерял почти половину своей армии.

Всю зиму тянулась изнурительная осада. У китайцев начался голод, а у русских – цинга. Китайцы не знали, что в Албазине к весне осталось лишь полторы сотни защитников. Но осада продолжалась. Лишь в августе 1687 года Лантань отдал приказ об отходе своего войска. В разбитом и залитом кровью Албазине к тому времени держать оружие могли только 25 человек.

После ожесточённых битв за Албазин и царю, и богдыхану стало ясно, что война за Амур – это тупик. Надо договариваться. Иначе нельзя.

Сражения за Албазин затянули русско-китайские отношения в такой тугой узел, что развязывать его российское правительство направило особую миссию боярина Фёдора Головина. Боярин выехал из Москвы в 1686 году в сопровождении стрелецкого полка. В Тобольске он навестил отца – воеводу Алексея Головина. До Забайкалья боярин добрался только через два года.

А китайцы решили раздавить посла психологически. В январе 1688 года Селенгинский острог, в котором находилось посольство Головина, был взят в осаду монголами – данниками империи Цин. Стрельцы готовились стоять насмерть. Иркутский воевода Алексей Синявин поспешно собирал по «присуду» ополчение из промышленных людей и верных бурят. Полковник Фёдор Скрипицын повёл ополчение на Селенгинский острог и в марте 1688 года отогнал степняков от крепости. Однако Головин откровенно струхнул.

Переговоры с китайцами начались в августе 1689 года в Нерчинске. И китайская сторона была на них куда более представительной. Посольство возглавлял сам князь Сонготу – дядя императора Канси и правитель Китая в годы малолетства императора. Князя Сонготу оберегало войско полководца Лантаня; по численности оно вчетверо превосходило то войско, с которым Лантань штурмовал Албазин. Переговоры велись на латыни: у китайцев толмачами были два монаха-иезуита, у русских – поляк Ян Белобоцкий, поэт.

Русские хотели провести границу с Китаем по Амуру, а китайцы – по верховьям Лены, как было ещё до Ерофея Хабарова. Спор зашёл в тупик. Тогда китайцы начали давить силой. Лантань перевёл своё огромное войско через речку Нерчу и окружил острог, нацелив на русских осадные пушки. А Нерчинский острог был укреплением не слишком-то надёжным: частоколы и шесть бревенчатых башен, крытых тёсом или дранью. И гарнизон острога был в двенадцать раз меньше китайского войска. Тогда Головин сломался. Он согласился провести границу по реке Аргунь и вершинам Станового хребта, согласился снести непокорный Албазин. Правый берег Амура стал полностью китайским, а левый берег – ничейным. Для русской стороны Нерчинский договор оказался, в общем, поражением, хотя потом Головина и наградили памятным знаком «в восемь золотых».

И русские ушли с Амура. Китайцы срыли «бастеи» и «болверки» Албазина и вытоптали поля, засеянные албазинцами. Защитники Албазина, попавшие в плен к Лантаню, так и остались в Китае. В Пекине им выделили небольшую «слободу» и отдали под церковь пагоду; их называли «русской ротой». Но утешало то, что война закончена, и теперь с империей Цин Российское государство могло общаться посредством посольских миссий.

В марте 1692 года из Москвы в Китай выехало посольство голштинского купца Избранта Идеса. Купец должен был выяснить у богдыхана, собираются ли китайцы соблюдать условия Нерчинского договора, а заодно и наладить торговые отношения с Китаем. Поэтому с Идесом ехали 22 приказчика и 130 «промышленных людей». Они везли товаров на 14 тысяч – моржовую кость и пушнину. Китайцы, кстати, брали далеко не все меха: например, чернобурых лис они считали очень некрасивыми и никогда не покупали.

В ноябре 1693 года караван Идеса прибыл в Пекин. Голштинский купец не морочил себе голову вопросами царской чести, а потому пошёл на все церемониальные уступки и в результате получил сразу три аудиенции у богдыхана Сюань-Е (Канси). Богдыхан благосклонно подтвердил желание блюсти условия Нерчинского мира. А торговля у Идеса в Пекине сложилась очень выгодно. В Россию Избрант Идес вернулся с небывалой прибылью.

Посольский Спасо-Преображенский монастырь на берегу Байкала

Оборотистость Идеса сразу породила особое явление в российской экономике – китайские караваны. Хозяйственный Пётр уже в 1695 году взял их в казённую монополию. Китайцы согласились принимать от русских по одному каравану в год, и каждый год из Москвы в Пекин уходил огромный обоз с товарами, купцами и казаками. Первый караван вёл купец Спиридон Лянгусов. Он увёз товаров на 31 тысячу, а привёз обратно на 55 тысяч.

Путь «туда-обратно» занимал три года. Торговцы тащились сквозь всю Сибирь путём Николая Спафария: ехали на телегах или санях, плыли на дощаниках, волочили суда через великие волоки между бассейнами Оби и Енисея и от реки Селенги до реки Нерчи. Их швыряло в порогах Ангары или в бурях на Байкале, на караваны налетали то джунгары, то монголы. В Китай чаще всего везли пушнину, а из Китая – ткани, пряности и табак, «траву думбаго». Водители караванов сказочно обогащались на контрабанде – на драгоценных камнях индийской Голконды и на золотом песке Хуанхэ. Пошлины взимались на генеральных таможнях в Верхотурье и Нерчинске и промежуточных таможнях в Тобольске и Селенгинске. По пути караванщики торговали в сибирских городах. Быстро определился круг избранных купцов, которые заслужили доверие государя; эти купцы возглавляли экспедицию и везли свои товары: Худяков, Истопников, Осколков и Гусятников.

Но караваны всё равно были казёнными, просто на их снаряжение казна привлекала частный капитал. Свои личные товары с караванами отправляли и сам Пётр, и «птенцы гнезда Петрова»: Меншиков, Шереметев, Долгоруков и Гагарин. И простые купцы, шедшие с караванами, имели право продавать свои товары только после того, как проданы казённые и вельможные.