Если достаточно долго и достаточно быстро убегать от врага, рано или поздно вы окажетесь у него за спиной.

Из путевых заметок Магеллана

Страх заработал приблизительно через минуту. Минуту я шел вперед на чистой злости. Впереди – темень, позади тоже. Все-таки всегда спокойнее, когда свет есть хотя бы в начале туннеля. Это хорошо, что существует такая вещь как инерция. Если бы ее не было, мировой реестр героев был бы заметно тоньше. Первое, что обычно может сказать о своем подвиге очередной смельчак: «Ой, я случайно!» Через час он скажет: «Я шел к этому поступку всю свою жизнь!» А через день он будет толкать хорошо отрепетированную речь, которая останется с ним до конца его дней. Ах, да, забыл – все это происходит лишь в том случае, если исход подвига не был летальным.

Я не остановился и не побежал обратно к выходу. Я шел дальше и пытался найти хотя бы одну причину, которая сказала бы мне, что я принял правильное решение. В конце концов, мне могло просто послышаться. Проблема была в том, что я знал: не послышалось. Наверное, все дело в банальной привычке. Гвардия не учит воевать, она учит работать. И работать качественно. Раз кто-то кричит – значит этот кто-то еще жив – есть резон попытаться что-то сделать. Ну, а злость или страх – это только эмоции, которые помогают или мешают.

Полный мрак, в котором я двигался, мало-помалу уступал место обычной темноте, которая в свою очередь сменилась почти приятным сумраком. Вот уж точно – всё познается в сравнении! Туннель шел дальше, растворяясь во тьме, но здесь – здесь было мягкое свечение, исходящее то ли от коконов, то ли от гигантских яиц, подвешенных под сводом, и это позволяло использовать для ориентации в пространстве не только руки, но и глаза. Сверху капала вода, образуя на дне небольшой ручеек. Вероятно, через несколько лет вода размоет свод, и он обрушится, похоронив любого, кто окажется здесь. А сверху ринутся воды Днепра, и река смоет еще один рубец сделанный человеком.

Один кокон фактически висел прямо над моей головой. Если бы я умел прыгать на четыре метра вверх, я бы точно его достал.

Тень поднялась из глубины туннеля и двинулась ко мне. Быстро так двинулась, даже тревожаще быстро. Если бы не свечение, я бы ничего не заметил. Я не двигался. Трудно сказать были ли у этой штуковины глаза, но что у нее было точно, так это запах. Тяжелый, знаете ли, запах. Как будто кто-то очень давно не только не чистил зубы, но и не глотал то, что совал в рот.

Так же бесшумно махина отодвинулась от меня, видимо, решив, что я не представляю для нее интереса. Обладатель чудесного аромата переместился в глубь туннеля, после чего один из коконов, висящий в том месте, начал понемногу опускаться вниз.

Подкравшись поближе, я понял, что кокон спускался не просто так: его притягивала к себе та самая штуковина, притягивала с помощью то ли щупальца, то ли лапы. Подойдя еще ближе, я смог ее рассмотреть более подробно. Наверное, правильно было бы назвать это существо рыбой. Только у этой рыбы были здоровущие лапы, и очень подвижные усы-щупальца. Почему-то мысль о том, что рыбы без воды обычно чувствуют себя довольно… я бы сказал, скованно, пришла мне в голову последней. Рыбка подтянула кокон к себе. Вот тут-то мне и стало по-настоящему страшно. Лучше бы это и правда был кокон… Человек, которого подтягивала к себе щупальцем тварь, был гол и обмазан то ли слизью, то ли слюной, словом, одним из тех веществ, которые вызывают в любом человеке омерзение. Слой слизи был настолько велик, что понять, что это именно человек, можно было, только приблизившись. Тем временем адская рыбина подтащила кокон под свое брюхо, после чего почти сразу снова извлекла его на свет. Теперь на вершине кокона сияла жемчужина размером с два моих кулака. Вероятно, рассеянный свет исходил из подобных ей жемчужин разбросанных по туннелю. Рыбина вновь подняла кокон на недосягаемую для меня высоту и приклеила к потолку. Покончив с этим, она переместилась в то место, где, по-видимому, и сидела в тот момент, когда я ее увидел впервые.

Смешно. Лысая Гора испугалась рыбы. Рыбы, у которой нет ни тактики, ни стратегии, а только, немного слизи и куча магии. Интересно, какое отношение к этому Левиафану имели придорожные цветы? Когда речь идет об истребления людей, в случайности я не верю.

Прошло несколько секунд, в течении которых я пытался привести свои мысли в порядок и понять, что тут можно сделать и что тут вообще происходит. Но так уж повелось: всякий раз, когда я решаю хорошенько подумать, тут же приходится действовать, оставив мозговую деятельность на потом. Снова этот крик. На этот раз очень близко. Мне и вправду не послышалось…

Меч оказался у меня в руках еще до того, как мозг идентифицировал звук как усиленную версию крика ребенка, услышанного мною у входа в пещеру. Звук отражался от стенок, поэтому источник я определял не по звуку. Я искал маленький кокон. К моему ужасу их тут было три. Один я тут же исключил по не вполне понятному для меня самого признаку: он не светился. Два других надо было снимать с потолка. Я не мастер бросать лассо, но в этот раз мне повезло. Видимо крепление коконов к потолку не предполагал, что их будет снимать детектив Алекс, во всяком случае, я на это сильно рассчитывал. Сложнее было успеть подхватить падающий кокон. Успел. И теперь передо мной лежали два тела, на каждом из которых сверкала не жемчужина, а рыбья икринка, теперь это было видно четко. Одна из икринок пошевелилась, и в тот же момент мальчик (кажется, это был мальчик) закричал. Меч – не самый точный инструмент, но снимать икринку руками я не решился…

Затем я попытался хоть немного снять слизь. Безнадежно. В сумраке определить, где кончается кокон и начинается тело, представлялось делом практически безнадежным. Запах… Оказывается, вонь тоже может быть положительным явлением. Я ни за что не услышал бы приближение этой селедки-переростка, если бы не запах. К счастью, ее первый выпад был направлен на то, чтобы вызволить икринки – я был не против. Более того, я был очень даже «за». За то, чтобы она занималась своими мальками как можно дольше. Сам я, схватив в охапку детей, опрометью кинулся из туннеля. Видно, тот факт, что кто-то может бежать от нее, а не к ней, был для твари нов, так что я получил фору секунд в десять. Я не рассчитывал на то что она отстанет. И я прекрасно помнил, с какой скоростью рыбина передвигается. Хотелось одного – выбраться на свет. Соревноваться с ней в скорости, да еще и делать это в темноте не входило в мои планы. Мне повезло. Наверное, на средние дистанции она бегала с худшими показателями, чем на короткие.

Я выбежал из туннеля, а она лишь пару раз мазнула меня своими усами. На солнышке тварь явно заскучала. Тормознув на самом выходе из пещеры, она позволила мне еще немного оторваться от нее. В общем-то, я ее понимаю: когда привыкаешь к чему-то, от привычки так трудно избавляться! На свету я разглядел ее подробнее. Если существует помесь сома и бегемота, то именно она сейчас и находилась передо мной. Причем бегемот явно уступал ей в размерах.

Первым делом я постарался положить детей подальше в кусты и, отвлекая внимание на себя отбежал, подальше от входа в пещеру.