– Во-ди-тель, – растягивая гласные, произнес Крячко. – Баранку крутим, значит. А по совместительству еще и линию защиты для полковника разрабатываем.

– Стас, хорош хохмить, – остановил друга Гуров. – Это Леонид Мейерхольд, мой помощник. Между прочим, он сегодня преступника задержал. Один на один с профессиональным спортсменом-штангистом вышел и победил.

– Да ты герой. Слава героям! – весело объявил Крячко. – Ну, раз так, будем знакомы. Стас Крячко, прошу любить и жаловать.

– Очень приятно, – Мейерхольд пожал протянутую руку. – Я слышал, как вы получили ранение, весьма впечатлен. Как голова?

– Немного побаливает, но в целом неплохо, – все еще улыбаясь, ответил Крячко. – Скоро можно будет в космос запускать.

– А если серьезно? Что говорят врачи? – задал вопрос Гуров.

– Если серьезно, не очень. Боль почти не беспокоит, процедуры доканывают. Сегодня еще раз голову светили. У меня такое ощущение, что им просто нравится, как выглядит мой мозг через сканер, или как там их аппарат называется. Каждый день светят, все чего-то ищут. Ну, и доискались. Да ладно, это неинтересно. Лучше ты расскажи, что за расследование не дает тебе навестить друга.

– Говори, – потребовал Гуров. – Выкладывай все!

– Главврач приходил, приносил снимки. Говорит, какая-то жидкость в мозгу образовалась. Или они думают, что это жидкость. А я вот предполагаю, что это от безделья. Отекает мозг, жиром заплывает. Мне бы сейчас хоть какую оперативную задачку порешать. Я даже на поквартирный опрос согласен, лишь бы вырваться отсюда.

– Потерпи, друг, с мозговыми травмами шутки плохи. На вот, яблок пожуй, еще мы пирожков прихватили, на случай, если тебя тут совсем не кормят. – Гуров поставил пакет с гостинцами на тумбочку.

– Кормят на убой, – заверил Крячко, но яблоко из пакета достал и впился в него зубами.

– Фрукты немытые, – взволнованно сообщил Мейерхольд. – Мы же прямо из магазина. А там столько микробов, больше, чем в прудовой воде.

– Мне нравится этот парень, – весело сообщил Крячко. – Где ты его раздобыл, Лев? Просто находка, я даже немного ревную. Пока валяюсь здесь, он, чего доброго, мое место займет. И в кабинете, и в твоем сердце.

– Не обращайте на него внимания, Леонид. У Стаса такая манера общения, – предупредил Гуров Мейерхольда. – Со временем к этому привыкаешь.

– Это ничего, пусть шутит. Смех продлевает жизнь, – не совсем честно заявил Мейерхольд. Он не любил, когда подшучивали над ним, но высказать претензию полковнику, да еще когда он на больничной койке, – верх неприличия.

– Ну вот, опять! Леня, ты нравишься мне все больше, – Крячко протянул Мейерхольду другое яблоко. – Свое, так и быть, можешь вымыть.

Яблоко Мейерхольд не взял. Сел в сторонке, чтобы не мешать друзьям общаться, и уставился в окно.

Гуров принялся рассказывать о ходе расследования дела Гулиева. С подробностями, описывая все шаги, предпринятые до настоящего момента. К концу рассказа Крячко знал ровно столько же, сколько и Гуров.

– Что скажешь, друг? – закончив доклад, поинтересовался Гуров.

– А что тут сказать? Ты в глубокой заднице, полковник, – бодро заявил Крячко. – Столько суеты, а на выходе – ноль. Всех подозреваемых профукал. Узнаю манеру друга. И чего тебе вечно неймется? Ведь какая перспективная была кандидатура, этот твой Кувват Умянцев. И спортсмен, и на месте преступления был, и камера его зафиксировала. Даже пистолет под бочкой, как по заказу той же марки, припрятал. Так нет же, тебе этого мало. Поперся к баллистикам, чтобы они тебе всю малину испортили.

– Да, жалко, что с Умянцевым пролет, – верно истолковав ворчание друга, проговорил Гуров. – И мотив у него подходящий. Заказное убийство, чем не громкое дело?

– Ревошин тоже неплох, – подумав, произнес Крячко. – Может, проверить его телефонные звонки, вдруг там на момент преступления ни одного входящего? Тогда его снова можно будет вернуть в список подозреваемых.

– Бесполезно. Проверкой я, конечно, займусь, да только зря время потеряю. С диспетчерами связаться тоже придется, как бы он ни просил, обойтись без визита к его работодателю не удастся.

– Странный ты человек, Гуров. Подозреваемый просит тебя не светить его на работе, и ты идешь ему навстречу. Когда это в полиции новые правила ввели? – пошутил Крячко.

– Просто без нужды не хотел человека подставлять. Ему и так нелегко было работу найти. Да еще жена его теперь дома сидит, а ведь была бухгалтером в крупной фирме, – объяснил Гуров. – Не верю я, что Ревошин убийца, понимаешь? Потому и не хочу жизнь парню усложнять.

– Погубит тебя твоя доброта, Гуров. Рано или поздно, погубит, – Крячко вздохнул.

– Оставим в покое мои личные качества. Давай лучше подумаем, где я облажался?

– Свежий взгляд – вот что тебе поможет, – после минутной паузы заявил Крячко. – Нужно, чтобы на месте преступления побывал человек, чье видение ситуации не замутнили все эти экспертизы и допросы.

– Даже не думай, – с полуслова поняв, на что намекает напарник, объявил Гуров. – Ты туда не поедешь.

– А почему нет? Ведь это легко организовать, – глядя на друга невинным взглядом, проговорил Крячко. – Никто ничего не заметит.

– Как можно не заметить исчезновение пациента? – подал голос Мейерхольд. – Вы даже выйти отсюда незамеченным не сможете. А обход? Придут врачи, соберут консилиум, а вас нет.

– Не подогревайте его энтузиазм, Леонид. Для Стаса чем задача сложнее, тем интереснее, – предупредил Гуров. – Вон как у него глаза заблестели. Наверняка уже план составляет.

– Лева, не сопротивляйся. Я уже все продумал. Сейчас врачей на местах нет, одни санитарки, а с ними я договорюсь. В ночь дежурит медсестричка Лидочка, чудесная девушка. Отзывчивая. Она проведет нас так, чтобы охрана не увидела, выпустит из больницы. Я переночую у тебя, к шести утра мы будем на месте преступления, а к девяти ты отвезешь меня обратно. Обход ведь в девять. Мы успеем, Гуров, все будет тип-топ.

– Все будет тип-топ, потому что ты никуда не поедешь, – отрезал Гуров. – Не хватало еще, чтобы жидкость в твоем мозгу прорвалась, пока ты валяешься на моем диване. Нет, Стас, быть виновным в твоей смерти я категорически отказываюсь.

– А план не так уж плох. На самом деле. Все может получиться.

Одобрение пришло со стороны Мейерхольда. В пылу спора Гуров и Крячко почти забыли о его существовании. И вот теперь он сидел на краешке стула, а взгляды обоих полковников были прикованы к нему. Осуждающий – полковника Гурова и восхищенный – полковника Крячко.

– Вот видишь, и Леонид со мной согласен, – победно провозгласил Крячко. – Два голоса против одного. Ты в меньшинстве.

– Теперь он Леонид? Быстро же ты его повысил, – едко бросил Гуров. – А вам, Леонид, должно быть стыдно. Ему не просто так отказывают в выписке. Он болен, и состояние его нестабильно, а вы потакаете его капризам.