Варенье у Африканыча тоже оказалось очень вкусным.

– У вас на участке малины я что-то не заметил, – сказал Мономах, прихлебывая приятный на вкус горячий травяной напиток – Африканыч сразу сказал, что в местный лабаз, расположенный в ста километрах отсюда, редко завозят хороший чай, поэтому он предпочитает собственные сборы.

– Ты глазастый! – весло ответил старик. – Не моя малинка-то, Аграфенина!

– А кто такая Аграфена?

– Баба Аграфена… ну, в смысле, это для тебя она баба, а для меня – просто Аграфена. Ровесники мы, понимаешь.

– Где же она живет? – удивился Мономах. – Вокруг только заброшенные дома!

– Так она вон там, на хуторе, – неопределенно махнул рукой в сторону окна Африканыч. – За бывшей зверофермой. Вот у нее малина так малина – такого размера! – и он показал Мономаху сжатый кулак. – А сладкая…

– Почему народ из деревни сбежал? Тут красиво, природа…

– Что есть, то есть! Природа – это да, а вот работа… С ней-то у нас туго, сам видишь! При советской власти тут звероферма была, кролей разводили – на шубы, значит, на воротники для пальто. Только в перестройку, чтоб ей пусто было, она обанкротилась… Вернее, думаю, директор сам ее обанкротил, специально, и сбежал с денежками за границу. Вот народ и разбежался кто куда, и деревня брошенная осталась. Было несколько бабок-дедок, так все поумирали… Правда, пару лет назад какой-то богатей из Москвы купил это место и тоже, значит, звероферму организовал – а что, все коммуникации подведены, скважина, опять же, имеется. Начал выращивать ценных зверей – песцов, там, лисиц чернобурых…

– А работников где набрал? – спросил Мономах. – У вас же никого не осталось!

– Это точно – почитай никого! С собой народ привез. Ненашенских ребят.

– В смысле, гастарбайтеров из солнечных республик бывшего СССР?

– Точно, их, родимых. Ничего ребята были, не шумные, работящие. Не мешали никому.

– И что, не пошло дело?

– Ну почему же, пошло. Только потом у них там что-то случилось.

– Что именно?

– Ну, все зверьки поумирали вроде. Наверное, что-то не так с питанием? Или потравил кто.

– Зачем же кому-то травить зверей?

– А кто их знает? – пожал плечами старик. – Может, конкуренты какие нарисовались, решили мужика разорить? Не знаю, только вот работы не стало, и ребята ненашенские все уехали. Так что теперь в округе из живых – только я да Аграфена… Да еще одна бабка живет с внуком, но то – совсем в лесу, километра три отсюда.

– А как вы…

– Мы же на «ты» договорились! – укоризненно покачал головой Африканыч.

– Ну да, конечно – как ты относишься к новому поселению, не беспокоят тебя тамошние люди?

– Это ты про сектантов, что ли?

– Почему вы… то есть ты называешь их сектантами?

– А как их еще называть? – пожал плечами старик. – Ходят в непонятной одежде, молятся какому-то Ангелу…

– Ангелу?

– Ну не ересь ли? Я вот, конечно, не ахти какой православный, потому как постов не соблюдаю, да и в храм хожу только по большим праздникам, когда до райцентра кто-то подбросит, но я знаю, что молиться ангелам нельзя. Молятся только Богу, так? А у этих странных людей… Знаешь, раньше в поселке церквушка была – вон, аккурат между зверофермой и Аграфениным хутором, да только сгорела она лет тридцать назад. Так вот, эти поселенцы такую церковь отгрохали – что твой собор!

– Да ну?

– Правда, деревянная она, зато огромная. А еще Аграфена рассказывала, что икон там – видимо-невидимо!

– Она что, посещает ту церковь?

– Да нет, конечно! Аграфена вообще неверующая – так, из любопытства сходила разок…

– Они пускают посторонних?

– А чего там скрывать-то? Я, честно тебе скажу, ничего против них не имею: не беспокоят они меня, в свою веру обратить не пытаются, только за водой на колонку приходят. А мне что – мне воды не жалко. Только скоро они свой колодец обустроят и тогда перестанут сновать туда-сюда.

– Почему ты сам тут остаешься? – поинтересовался Мономах. – Может, лучше в райцентр перебраться? Не тяжело одному-то?

– Да нет, не тяжело… Я работаю по мере сил, через голову не прыгаю! Много ли мне надо? Да и как перебраться? Домишко мой ничего не стоит, да и если б стоил – кто его тут купит, в пустоши?

– А родственники есть у тебя, Африканыч?

– Внук есть в Питере, только он уж лет десять ко мне не наведывается.

– Что так?

– Ну, семья у него, дети – что им в нашей глуши делать? Нет, мне тут хорошо и одному: лес кругом, птички по утрам поют, воздух чистый… Тут и помру. Только вот одна беда: поселок сектантский разрастается, и скоро, может статься, досюда они доберутся. А я, знаешь ли, к тишине привык – вон, Аграфена за несколько километров, и меня это очень даже устраивает! Ты вот лучше скажи мне, мил человек, за каким лешим тебя сюда принесло?

– Не понимаю… – начал было Мономах, но хозяин тут же его перебил.

– Да все ты понимаешь, Володя! На отдыхающего ты, уж извини, не тянешь – не то здесь местечко, чтобы в отпуске пузо греть, верно? Ни моря тут, ни речки какой – только вон озеро лягушачье, комары да мошкара! Чего тебе надо здесь, чего ищешь? Иль у тебя в секте кто?

Мономах ненадолго задумался. Стоит ли говорить Африканычу правду? Не то чтобы он не доверял деду, но втягивать его в криминальные дела, да еще и попахивающие ладаном… А если сказать только часть правды?

– Ты прав, – со вздохом проговорил Мономах, приняв решение. – Брат у меня погиб.

– Ох ты ж, ешкин кот! Давно?

– Недавно совсем, неподалеку отсюда.

– Авария, что ль?

– Да.

– Он за рулем был?

– Да, и кто-то его протаранил на полной скорости.

– Ох ты ж… – повторил старик, сокрушенно качая седой головой. – Но ты-то чего здесь? Ну, жаль, конечно, твоего брата…

– Ты его, случайно, тут не видал? – спросил Мономах и достал из кармана телефон, показывая на экране фотографию Олега.

Старик внимательно вгляделся в снимок и покачал головой.

– Нет, милок, не видел. Что-то вы с братом не больно-то похожи!

– Мы сводные, по отцу.

– А-а… Да и с чего бы ему сюда заходить? Со стороны деревня наша совсем заброшенной выглядит! Или он к сектантам ходил?

– Похоже на то.

– Зачем?

– Хотел выяснить, чем они здесь занимаются.

– Он что, из милиции? То есть, кажется, сейчас говорят – из полиции?

– Ну да, что-то вроде того.

– Частный сыщик? – выкатил на Мономаха круглые, голубые и кажущиеся совсем юными глаза Африканыч.