на реках. Почти все не имели в своем окружении полей (исключением из общего правило были города, расположенные в низовьях рек в Южнорусской степи и в Крыму — традиционные области экспорта зерновых еще с античных времен). И в то же время, когда археологи воссоздают облик золотоордынского города, невольно возникает убежденность, что земледельческая хора рядом. Ощущение земледельческого окружения возникает потому, что во всех городах (и не только на центральных площадях) археологи находят большое количество тандыров — печей на которых выпекали хлеб — тот основной продукт, ради которого городу нужна деревня. Тандыры — непосредственные вещественные свидетельства присутствия хоры, связи полиса и хоры.

Но где же была эта хора, если ее не было на привычном месте, рядом со степными, прежде всего, центральными нижневолжскими городами? С древних греков «полис и хора» — город и его земледельческое окружение — два неразрывных условия становления цивилизации в Золотой Орде — географически оказались территориально, но не экономически отделенными друг от друга.

Итак, земледельческой округи вблизи большинства новых золотоордынских городов не было. Была только голая степь. Вдоль рек могли расти сады, но не зерновые. А хлеб в древности и средневековье был основным долго хранимым продуктом, без которого цивилизованный образ жизни был невозможен. Степь также не могла предоставить то, что обычно предоставляет городу деревня. Главное, после продовольствия, в ряду таких поставок — источники энергии, в средневековье — не нефть, газ и электричество, но — уголь и дрова. Не было в степи и строительных материалов — камня и древесины. Последнее можно было использовать как по прямому назначению, так и для обжига кирпича — замены камня, как строительного материала. Земледельческого окружения не было, однако были реки — дешевый водный путь, по которому с верховий вниз по течению можно было поставлять хлеб и сплавлять лес. Эти жизненно необходимые поставки могли осуществляться за счет экономической выгоды, но чтобы гарантированно быть устойчивыми, они должны были быть вне корыстных частных экономических интересов, то есть в обязательном порядке контролироваться государством. Как в наши дни контролируется «северный завоз».

В низовья Волги хлеб и лес поставлялись из Волжской Булгарии. Отсюда следует, что экономически Нижневолжская городская агломерация и Волжская Булгария были единым неразрывным целым, как ныне Россия и Европа. Европа ныне не может существовать без сырья и энергии России. Волжское экономическое единство имело под собой, что чрезвычайно важно, культурное, этническое основание. Волжские булгары были тюрками, при этом наиболее продвинутой частью тюркского мира. Они первыми из тюрков перешли к оседлости, земледелию, строительству городов, кустарно-промышленному производству. В эпоху Золотой Орды связи степных и оседлых тюрок усилились.

Как пишет на основании своих многолетних интенсивных раскопок на Средней Волге археолог А.А. Бурханов, «в золотоордынский период, вследствие перемещения с юга и увеличения населения в центральных и северных районах Предволжья, активно осваивается наряду со старыми приволжскими территориями бассейны правых притоков Свияги — Улемы и Сухой Улемы, Низовья самой Свияги, а также правобережье Волги. Здесь зарегистрированы остатки более 75 золотоордынских объектов, среди них выделяются как бы три группы памятников, сосредоточенных вокруг крупных поселений». Иными словами, идет развитие земледельческой хоры. Следовательно, не одни нижневолжские города были сердцем Золотой Орды, как утверждают многие историки, но географически вся Средняя и Нижняя Волга, нижневолжская городская агломерация и Волжская Булгария, как единое целое, уникальное явление в истории цивилизаций — Золотоордынские полис и хора.

Экономическое единство, как ничто другое является важнейшим фактором достижения единства во всех других сферах человеческой жизни. Общая экономическая система — кочевники-земледельцы-горожане — имела под собой этническое основание. И это этническое основание в волжских городах укреплялось единством экономической системы. В остальных городах экономическое единство не было столь мощно подкреплено этническим базисом.

Полиэтничное население степных городов сохраняло традиции, привнесенные из разных мест, от разных народов. Как пишет Марк Крамаровский, «приходы, состоящие из кварталов, группирующихся вокруг мечети, церкви, синагоги или кенассы, облегчали условия существования горожан в условиях этнической пестроты и религиозного многообразия Золотой Орды. Кроме того, они обеспечивали возможность выживания, занимаясь привычным ремеслом, способствовали структуризации внутригородской общественной жизни, преодолению этнической замкнутости и лингвистической немоты. Объединительная роль церковных приходов еще мало изучена, особенно с точки зрения их вклада в развитие городских субкультур и сохранения (или утрат) родовой аутентичности» (Крамаровский, 2005). И в этом космополитизме, столь естественном для современного, но только не для средневекового мира, вырабатывалось необычное, несвойственное тому времени состояние единого сознания.

В процессе самоорганизации, перехода от хаоса к порядку многое зависит от этноса-лидера, от его способности предложить другим народам «формулу» такого совместного бытия, которое устраивала бы всех. Обычно при завоевании кочевниками земледельцев миссию ведущего системообразующего этноса завоеватели уступали завоеванным народам. В Золотой Орде ситуация была нетипичной. Роль этноса-лидера здесь взяли на себя тюрки-кочевники, экономически к ним присоединились уже осевшие на землю жители Волжской Булгарии.

Почвы — зеркало культуры

Крылатый афоризм — «Почвы — зеркало ландшафта» принадлежит основоположнику научного почвоведения Василию Васильевичу Докучаеву. Позже этот афоризм стал названием популярной книги Льва Оскаровича Карпачевского — ведущего современного почвоведа, работающего в направлении социоестественной истории и неоднократно приезжавшего в Крым на конференции СЕИ «Человек и природа».

Что стоит за словами «Почвы — зеркало ландшафта»? То, что специалист по почвам «видит», какая растительность была над ними и каким был животный мир. Причем не только, какие они сейчас, но и те, что были сто-двести лет тому назад. В отдельных случаях, почва как бы консервирует облик растительного и животного мира даже тысячелетней давности. Это бывает, когда в естественный процесс почвообразования не вмешивается человек или когда происходит естественная консервация почв. Например, пески Сахары погребли древнеегипетскую землю и, расчистив их, исследовав состав почв, можно много узнать в каком растительном и животном мире жили древние египтяне.

После гибели Золотой Орды почвы гигантского средневекового мегаполиса, протянувшегося по левобережью Волги от Волгограда до Астрахани, большей частью оказались незатронутыми деятельностью человека и, следовательно, как в зеркале, в них отражается прошлый облик этого региона. В данном конкретном случае специфика заключается в том, что в золотоордынском прошлом этот ландшафт был не естественным, а рукотворным. Следовательно, почвы здесь становятся зеркалом не природы, но культуры.

Чтобы понять уровень развития, то есть цивилизованности и культуры, вовсе не обязательно знать все данные. Нередко достаточно одного фактора, чтобы получить представление обо всем. Как наличие метро в современном городе позволяет сделать выводы о его численности, уровне развития, организации и — более широко — цивилизованности населения, так состав и структура искусственных почв позволяет говорить о