Вацетис подлил масла в огонь, лично вступившись 18 апреля за незаконно арестованных Теодори, «обвинение» которого (прямо заявил Вацетис со ссылкой на заместителя Кедрова А.В. Эйдука) создали по приказу М.С. Кедрова, и В.В. Хрулева, осужденного на 5 лет лишения свободы в то время, как «виновные преступления отделались только выговором»[275]. Главком доложил председателю Совнаркома о нехватке в штабах лиц с «военно-научной подготовкой»; штатный некомплект генштабистов составлял, по утверждению Вацетиса, 70 % в среднем и 82 % (!) на фронте. К тому же большевистским руководством, по заявлению Главкома, не всегда уделялось «должное внимание» подбору и расстановке военных комиссаров, многие из которых превращали контролирование в «назойливое приставание»[276]. Все комиссары Полевого штаба обвинялись Вацетисом в наклонности обличать в контрреволюционности какого-нибудь генштабиста. Вацетис в докладе Ленину предстает во всей красе: как человек, с одной стороны, кристально честный, порядочный, не сдающий преданных ему людей, с другой — не склонный к соблюдению субординации. Опять-таки Главком был обязан либо доложить вопрос Троцкому лично и ждать его письма Ленину, либо, в крайнем случае, поставить вопрос на заседании Реввоенсовета Республики и тогда от лица этого органа направить доклад Совету обороны в расчете на его председателя.

Иоакима Вацетиса можно понять. Он отмечал в 1919 г. «совершенно незаслуженное недоверие, с каким до сих пор относятся к тем бывшим офицерам Генерального штаба, которые находятся в рядах Советской (Красной. — С.В.) армии. Это недоверие сказывается на каждом шагу и создает чрезвычайно тяжелую обстановку для работы. Между тем, не все комиссары отличаются соблюдением должного такта; даже в Полевом штабе недавно был случай, что в то время когда я сам сидел… в кабинете начальника Полевого штаба, старший комиссар Полевого штаба позволил, не сказав ничего мне и начальнику штаба, грубо ворваться в оперативное отделение представителям ВЧК и в самой грубой форме, в штабе же, во время работы арестовать бывшего офицера Генерального штаба. Подобная бестактность произвела настолько сильный перебой в настроении всех, что никакая работа не могла быть продолжена… впоследствии оказалось, что этот бывший офицер Генерального штаба был арестован совершенно невинно. Мало того, здесь были явные признаки измывательства именно над офицером Генерального штаба, так как оказалось, что он должен был быть лишь свидетелем по делу другого лица и в этой роли смело мог быть вызван в ВЧК в Москву для дачи показаний в ординарном порядке, однако почему-то распорядился председатель Особого отдела (заведующий ОО ВЧК М.С. Кедров. — С.В.) непременно этого офицера Генерального штаба арестовать, посадить в тюрьму и в тюрьме допрашивать в качестве свидетеля». Несколько случаев перехода генштабистов к белым Вацетис объяснял притеснением их комиссарами: каждый офицер ПШ «находится в положении какой-то Валаамовой ослицы, которая подвергалась побоям исключительно по вине того, кого она возила»[277].

Не ранее 14 мая 1919 г. на РВС Республики и его Полевой штаб нажаловался один из лидеров РКП(б) Г.Е. Зиновьев, отписавший В.И. Ленину ответ на обвинения со стороны Совета обороны в назначении незаконной эвакуации Петрограда[278]. В мае 1919 г. решался вопрос о перестановках в высшем военном руководстве — пока при активном участии Троцкого. В этот период резко ухудшились его (и без того натянутые) отношения с И.И. Вацетисом. 9 мая Главком направил «в собственные руки» Ленина совершенно секретный доклад, в котором предложил поставить Центральное управление по снабжению армии и Всероссийский главный штаб под контроль главного командования, а самое главное — «установить периодические заседания Совета обороны по принципиальным вопросам с обязательным моим участием». При этом Вацетис писал: «Конституцией, хотя мне и предоставлено право входить с докладом в Совет Обороны, я ни разу не получил уведомление с приглашением присутствовать в Совете Обороны при решении иногда вопросов капитальной важности для военного ведомства»[279]. Фактически Главком хотел параллельного председателю РВСР представительства в СТО. Отзыв Троцкого, полученный В.И. Лениным: «ЦУС и Всероглавштаб работают только по заданиям Реввоенсовета. Все постановления выносятся при прямом участии Вацетиса. Перемены нарядов производятся всегда с его ведома, но Главком склонен вмешиваться в редактирование газет, внутреннюю работу ЦУСа и Всероглавштаба, влиять на назначения и пр. Между тем, он и так слишком отвлечен от оперативной работы, которая страдает. В Совет обороны выносятся военведом вопросы лишь всегда согласованно с Главкомом. Никаких практических расхождений я не помню. Задача состоит в том, чтобы заставить Вацетиса от тыловой „игры“ перейти к чисто оперативной работе»[280].

К лету 1919 г. о необходимости чистки ПШ твердили его комиссары. Так, в начале июля комиссар Центрального управления военных сообщений (ЦУПВОСО) В.В. Фомин писал в ЦК РКП(б) Э.М. Склянскому: «Как всюду в частях армии специалисты — мастера военного дела в военных сообщениях — расколоты революцией на 3 неравные силы. Лучшей, небогатый численно[281], работает с революцией за совесть. Работает, несмотря на голод, обнищание, контраст с прошлым. Их, этих людей, несущих свои знания на алтарь освобождения человечества, нельзя не окружать любовью и уважением. Таких немного в аппарате военных сообщений. Но они есть.

Вторая группа (самая многочисленная) — несущие „большевистский гнет“ по тяжкой материальной необходимости. Эти ненавидят революцию и всех иже с нею. Изуродованные… капиталом, они трусливы, как на барометре на них заметны колебания политической непогоды; они пассивно враждебны и „подкладывают свинью“ (иногда) трусливо, осторожно, вопреки расчетам дня, по классовой ненависти. Они ценны лишь своим опытом, знаниями, организационным и навыками. Они не творят новых форм, несут лишь с собой традиции; они формально относятся к работе; они безучастны к ее конечному результату. Но все ж они необходимы. Заменить их некем. И поучиться классу… у них все же есть чему.

Третий слой. В большинстве сильные, смелые, враждебные. Хитрые. Шпионы. Работают по поручению еще не поверженных врагов. Собирают сведения. Передают. При отстранении стратегических резервов на фронтах и необходимости ведения войны методом переброски войск по так называемым внутренним коммуникационным[282]линиям — шпионаж в органах военных сообщений приобрел первостепенное значение.