К моменту приезда проверяющей комиссии А.А. Жигмунт был уволен в отпуск своим братом… вопреки действующим распоряжениям об отпусках, якобы на партийный съезд Полесских ж.-д.». Несмотря на указание В.А. Афанасьева В.А. Жигмунту о необходимости, по крайней мере, отложить отъезд брата «на пару дней» для получения от него некоторых объяснений комиссией, А.А. Жигмунт выехал даже ранее намеченного срока, что В.А. Жигмунт объяснил «партийными соображениями и ненужностью его присутствия для доклада комиссии», все объяснения которой может дать сам В.А. Жигмунт. «Означенный факт, — делал вывод Ф.В. Костяев, — говорит сам за себя…». Начальник Полевого штаба испрашивал разрешения на утверждение решения начальника ВОСО Республики об отстранении В.А. Жигмунта от занимаемой должности и предании его суду Революционного трибунала Республики[286]. Предложение предать В.А. Жигмунта суду было отклонено «с заменой отчислением от должности»[287].

Коррупция коммуниста Жигмунта (правда, в гипертрофированном виде) повторяла происходившее в Полевом штабе Реввоенсовета Республики.

Многое ли изменилось в «Красной Ставке» после «ликвидации» «заговора» в Полевом штабе? По-прежнему ПШ был перенасыщен откровенным балластом: начальник общего отделения его Оперативного управления генштабист И.Д. Моденов докладывал начальнику управления 18 августа 1919 г.: «Несмотря на большое количество письмоводителей… даже за освобождением оперативного отделения, очередь дежурства письмоводителей приходится через 12–14 дней, причем дежурства ложатся, главным образом, на остальные отделения Оперативного управления, несмотря на то что в Оперативном управлении ведутся вечерние занятия от 21 до 23 часов. Насколько замечено за последние 2–3 недели, совершенно не несут дежурства письмоводители Общей канцелярии. Наряд дежурных письмоводителей не объявляют, а назначение совершается сообщением по телефону какой-то произвольной очереди, так что проверить наряд не представляется возможным». Моденов просил о включении в наряд «всех письмоводителей штаба (кроме оперативного отделения) и объявлении наряда дежурств заблаговременно на какой-либо период (1–2 недели)». Несмотря на отношение начальника Оперативного управления Б.М. Шапошникова начальнику Административно-учетного управления В.В. Даллеру с просьбой урегулировать вопрос[288]. И Даллер составил соответствующее распоряжение… 8 ноября[289] (в это время в штабе служил 91 письмоводитель, из которых двое были временно освобождены «по болезни глаз», трое находились фактически на других участках работы)[290]. Как говорится, «а воз и ныне там»: сразу пошла переписка об исключениях[291]. Один из рапортов Даллеру — просто курьез: «кто из письмоводителей штаба соответствует своему назначению — мне неизвестно, — заявил начальник Канцелярии ПШ С.С. Харитонов, — так как они принимались на службу помимо Канцелярии. Что появились письмоводители, не умеющие писать на машинках, — это вина тех начальников, кто их принял. В настоящее время поступают жалобы, что мною без разбора наряжаются письмоводители на дежурство и допускаются некорректные и даже оскорбительные выражения, как это позволил себе помощник начальника разведывательного отделения А.В. Уиттенговен. Что Гризинская не умеет печатать на машинке, мне никто не говорил, а была лишь записка начальника Оперативного управления Б.М. Шапошникова с просьбой освободить Гризинскую от дежурства, так как она временно состоит его секретарем[292], так что последняя часть рапорта Уиттенговена есть его фантазия и полный вымысел. Прошу на будущее защитить меня от подобного рода пасквилей в официальных документах»[293].

После чистки кадры Полевого штаба стали отличаться еще большей пестротой (что вполне логично — аресты и были направлены против «кастовости»): коммунисты не могли сделать из «Ставки» классово-близкий орган — для этого требовались партийные работники с высшей военной квалификацией, а таковых не было. Военные специалисты, продолжавшие работу в штабе, как и везде, были людьми разными — честными и продажными; монархистами и искренне сочувствующими Советской власти… Для иллюстрации приведем доклад военного комиссара Административно-учетного управления ПШ помощнику комиссара ПШ РВСР К.Х. Данишевскому[294] с характеристикой личного состава управления за время с 1 сентября по 1 декабря 1919 г. — уже после событий, связанных с т. н. «заговором в Полевом штабе Реввоенсовета Республики». Почему доклад направлен не Сергею Гусеву, понятно: 16 июля помощника военного комиссара Ставки К.Х. Данишевского назначили еще и членом Революционного военного трибунала Республики[295]. По сути идеально для чистки Полевого штаба — сам контролирую, сам и сужу.

На основе доклада военных специалистов Ставки можно условно разделить на 7 (!) типов:

1-й тип: Начальник учетно-организационного отделения Виноградов — работал «постольку, поскольку его заставляют обстоятельства; с политической стороны — явный и ярый контрреволюционер, фанатический приверженец старого строя и типичный старый царский кадровый офицер. В отделении, иногда даже не стесняясь присутствия комиссара, открыто ведет злую агитацию против Советской власти и Коммунистической партии, осмеивает революционное движение, восхваляет старый порядок и т. д. Не скрывает своих симпатий к нашим врагам; с комиссаром ладит как кошка с собакой. Все ответы дает скрежеща зубами».

2- й тип: Начальник управления — В.В. Даллер — работал «как заведенный механизм без перебоя», благодаря «умственным способностям, хорошей военной подготовке (Генерального штаба)» и опыту работы в аппарате Высшего военного совета и ПШ «с самого начала их существования». При этом Даллер «личной инициативы в своей работе» не проявлял «ни малейшей», балансируя «так, чтобы, с одной стороны, к нему нельзя было придраться за саботаж, противодействие или враждебное отношение, а с другой, чтобы нельзя было его обвинить в сочувствии большевикам». Даллер обвинялся в коррупции. С политической стороны он оставался «идейно убежденным реакционным царским офицером», которого «только могила исправит»; «на революцию, социализм, Советскую власть и Коммунистическую партию он смотрит как на что-то нелепое, варварское, незаконное, безнравственное и просто разбойничье, не считая за ними „гражданского права“ в цивилизованном мире, но с которыми, затаив злобу, приходится мириться как с победившей силой». Даллер, по словам комиссара, «всеми силами» старался «обойти и отстранить комиссара и парализовать его влияние в работе»; «поддержать влияние и власть военспецов и крайне заботится об их интересах, „провести в штаб сотрудниками „своих“ — офицерских жен, буржуазных сынков, холопских обывателей и т. п.“.