Но никакая из этих бед не коснется Анны Ярославны. Она попала в притяжение другого мира, романского, со своими войнами, бедами и своими страстями.

Так вот о страстях…

В те самые дни, когда кровь франков и нормандцев, бургундцев, анжуйцев и аквитанцев лилась рекой, во дворец на острове Сите, обновленный и благоустроенный стараниями киевской княжны, явился владетель больших земель, рыцарь Рауль де Валуа. Он знал, что короля во дворце нет. Недавно под его стягами он воевал при Мортемере и потерпел поражение. В эти месяцы осад и штурмов, сражений и отступлений смерть несколько раз приближалась к нему. Именно это и подтолкнуло его открыться! Он знал, что и сейчас Генрих воюет днями и ночами со своими противниками. И Бог бы с ним! Он сказала королю, что едет собирать подкрепление, и его отпустили на пару недель. Хитрость? О да! Рауль всегда недолюбливал Генриха. И эта антипатия была взаимной. К черту короля! Сегодня – он тут!

И вот Рауль вошел в покои к королеве, и взгляды их встретились. Официальные слова и поздравления с рождением нового дитяти прозвучали.

И тогда Рауль взял руку Анны и опустился на одно колено.

– Моя королева, – сказал он, – едва увидев вас, я влюбился – влюбился навеки. И я знаю, что это чувство не пройдет никогда. – Он весь пылал: жар неутолимой страсти и звериной силы шел от него! – Отныне я живу только этим чувством! И надеждой, что…

Договорить он не успел!

– Я чужая жена, – сказала Анна. – Жена вашего короля, мой драгоценный сеньор Валуа…

– Знаю, знаю… Я только пришел увидеть вас и сказать вам… Вы – моя утренняя звезда, ваше величество, прошу вас, помните об этом… – Он прижался пылающими губами к ее руке. – Я, Рауль де Крепи де Валуа – ваш слуга навеки!

И, глядя в глаза Рауля, королева поняла, что никогда не любила своего мужа. Не любила так, как могла бы полюбить этого мужчину. Как полюбили своих женихов ее счастливые сестры! Душой, сердцем, плотью!..

– Прощайте, – добавил он, встал с колена и ушел, оставив ее стоять в центре комнаты с отчаянно бьющимся сердцем.

Эта встреча не помешала Анне Ярославне, королеве Франции, в 1055 году родить дочку Эмму, отраду родительских очей, а в 1057-м – третьего сына Гуго.

Римский папа Николай Второй писал Анне: «Слух о ваших добродетелях, восхитительная дева, дошел до наших ушей. Как отрадно, что вы исполняете свои королевские обязанности с похвальным рвением и замечательным умом».

На международной арене дела французского короля по-прежнему оставляли желать лучшего. Генриху Первому просто не повезло родиться и действовать одновременно с таким харизматичным правителем, как Вильгельм Нормандский, да к тому же числить его в своих вассалах! А тут еще начались недомолвки с римским императором Генрихом Третьим Черным. Генриха Первого Французского не устраивало выполнение императором союзнического договора. Тибо Третий де Блуа, еще прежде воевавший с Генрихом, но подчинившийся ему и принесший присягу верности как своему королю, взял и присягнул императору, а тот возьми и прими эту присягу. Ну куда это годится? Вассал двух господ? Такого не бывает! Но за всем этим стояло явное ослабление королевской власти во Франции, и крупные вассалы искали более могущественных покровителей. В этом отношении у императора было превосходство перед французским королем. Но и королю Франции, и Генриху Третьему Черному, императору, хотелось избежать войны. Они даже совершили помолвку своих детей: трехлетнего Филиппа Французского и годовалой Юдит Немецкой, но в будущем из этого ничего не выйдет. А еще шло усиление баронов в самом Иль-де-Франсе, непосредственных вассалов короля, они строили высоченные каменные замки прямо под носом у монарха, и он ничем не мог им помешать!

Анна не сразу поняла, что оказалась в королевстве, где королевская власть трещала по швам! Ее мужа едва слушались! И он, напрягая все данные ему Богом силы, старался удержать свое королевство. На фоне всех поражений была и большая удача: Генрих Первый сумел короновать своего старшего сына Филиппа как соправителя. Вот что должен был сделать Ярослав Мудрый на Руси! Короновать одного из сыновей и тем самым постараться избежать рокового и страшного распада своего государства! Но не судьба…

Коронация принца состоялась 23 мая 1059 года в Реймсе. Филиппу было семь лет. Капетинги, как это когда-то было при Каролингах, устанавливали свое королевское право передавать трон без участия своих вассалов. Съехались все феодалы, кроме герцога Вильгельма Нормандского.

Но история самого Генриха Первого на этом заканчивалась. Ежедневная нервотрепка, годы в борьбе, желание отстоять свое королевское право подточили его силы. Они просто закончились у него! И жена, на которую он столько возлагал надежд, не стала ему великой подмогой. Да, она родила ему наследников, продолжила род, но и только! Возможно, он чувствовал, что она не любит его. А ему, наверное, так хотелось не только верности и уважения, но и ее любви! И что еще хуже, он мог почувствовать, что она любит другого… Неутомимый воин, заботливый отец семейства, всю жизнь охранявший свою вотчину, Генрих Первый Капет умер в 1060 году. И не в своей постели, и не рядом с семьей, а во время одного из объездов своих территорий в Витри-о-Лож близ Орлеана. От сердечного приступа. Ему было всего пятьдесят два года.

И поплакаться толком некому было Анне. Разве что подрастающих деток обнять! Ах, не было рядом больше Марфы! Отдала она ее замуж за королевского вельможу, и рожала теперь Марфа тому детей – одного за другим. Давно растаяла ее русская свита! Подругам, кто с горючими слезами домой не запросился, замуж надо было выходить! Несколько слуг только и остались…

Вот тогда и вспомнила Анна, что обещала Богу, коли сын родится, монастырь воздвигнуть. Такой, как в Киеве! Как Лавру! Но внезапное вдовство стало не единственной печалью для Анны.

– Какова моя роль при моем сыне? – спросила она франкских вельмож.

Законный вопрос королевы-матери! Но именитые франки, собравшиеся как раз по этому вопросу, только насупились.

– Говорите! – приказала королева.

Она же не думала и не предполагала, что овдовеет! И не знала, что ей ждать в таком случае. Но Королевский совет чересчур холодно смотрел на двадцативосьмилетнюю русскую красавицу, которую отныне звали королевой-матерью.

– По закону франков опекуном юного принца может стать только мужчина, ваше величество, – сказал ей один из первых вельмож, граф Анжуйский. – На место опекуна рядом с вашим сыном Филиппом мы выбрали графа Фландрского Бодуэна. Это достойнейший муж среди франков!

Так оно и было! Бодуэн был влиятельнейшим шурином Генриха Первого, одним из крупнейших феодалов Франции.

– Какая моя роль в нынешнем положении?

Но совет предательски молчал.

– Так что же, я остаюсь не у дел? – изумилась Анна. – Вы использовали мое чрево, а теперь гоните прочь?

Она за словом в карман не лезла! Королевский совет стушевался.

– Мы рекомендуем вам быть при сыне, – со всем уважением ответили ей. – Это ваше священное право, ваше величество! К примеру, вы можете заняться дворцом!