– Точно так, – подтвердил капитан первого ранга. – На такое поляки никогда не осмелятся.

Адмирал кивнул. Потом вдруг посмотрел на сидевшую на стуле неподвижно Наталью Павлову и улыбнулся. И обратился к ней почему-то на «вы».

– Вы уж простите нас, девочка, что мы тут за вас решаем, – сказал он, обращаясь к ней. – Но видит бог, нужна нам позарез ваша помощь. Без вас не вытащить нам вашего мужа из той передряги, куда он не по своей вине попал!

– Да, да, я понимаю, – поспешно кивнула Наталья Павлова. – Я согласна ехать в Польшу хоть сию минуту, у меня также загранпаспорт есть, Сережка велел оформить. Вот только ребенка не с кем оставить…

– О вашем ребенке позаботятся, не беспокойтесь, – отвечал адмирал Микляев.

Адмирал нажал кнопку на пульте, что был установлен на его рабочем столе.

– Да, Петр Андреевич? – раздался голос секретарши.

– Оленька, распорядись приготовить к полету флотский самолет, – сказал адмирал в переговорное устройство. – И сделай запрос на возможность немедленного прибытия на территорию Республики Польша для меня, тебя и еще Натальи Павловой. Загранпаспорт у нее есть.

– Хорошо, Петр Андреевич!

Ян Стасевич, стоя на палубе, любовался нежной бирюзой Балтийского моря, когда вдруг капитан судна приказал остановить двигатели и отдать якоря. Удивленный Стасевич оглянулся, капитан судна спешил ему навстречу.

– Приказы на этом судне отдаю я! – уже издали заносчиво крикнул ему Стасевич. – Почему прекратили поиск?

– Потому что нашли, – довольно улыбаясь, отвечал капитан судна. – Только что передали, на дне обнаружено возвышение и магнитная аномалия, как раз такая, что бывает на тех местах, где покоятся затонувшие корабли. Я думаю, это то, что нам нужно.

– Наконец-то… Третьи сутки уже пошли, как мы в море болтаемся… И это при том, что точно указаны координаты!

Капитан судна нахмурился.

– Считаете, что это наша вина? – сухо возразил он. – Позвольте заметить, что это море, а оно умеет надежно прятать на своем дне все, что угодно. Иногда бывает, что неделями искать приходится объект, который сами же в воду бросили. Опознавательный буй оторвался, потерян…

– И еще не факт, что это та самая баржа, – нетерпеливо оборвал его агент Стасевич.

– Всякое может быть, – еще более хмуро отвечал капитан судна. – Наверняка узнать можно, только спустившись на дно и посмотрев. Так что я в любом случае отдал приказ разворачивать аппаратуру и готовиться к погружению. Без гидромонитора мы точно не обойдемся, на Балтике дно песчаное, все, что на дне, практически сразу заносит…

– Сначала вы должны были доложить о своей находке мне, а потом уже отдавать распоряжения! – бледнея от бешенства, проговорил Стасевич. – Прошу заметить, на этом судне самый главный я!

Капитан судна тоже заметно побледнел, но ничего не сказал. Повернувшись и козырнув, он отправился наблюдать за подготовкой к погружению. Немного помедлив, Стасевич отправился за ним следом.

Полундру уже вывели из каюты и облачили в водолазное снаряжение. Рядом с ним готовились к погружению еще двое водолазов.

– За этим российчиком следите в оба! – приказал Стасевич водолазам сопровождения. – Вы видели, какой он. Если сбежит, от меня пощады не ждите!

– Да куда он денется! – флегматично отвечал один из водолазов. – Нас двое, а он один. У нас ножи, пистолеты для подводной стрельбы, подводный мотоцикл, радиосвязь с кораблем… Голыми руками он с нами не много сделает… А вокруг открытое море. Куда ему бежать?

– Сказано, следите за ним в оба! – в новом приступе ярости заорал Стасевич. – Убежит, я вас самих похороню на этой барже!

– А мы его стальным шкертиком к себе принайтуем, он никуда и не денется! – отозвался второй водолаз. – Не беспокойтесь, пан капитан.

Весь этот разговор мало интересовал самого Полундру, находившегося рядом и понимавшего почти каждое слово, сказанное по-польски. Уже облачившись в гидрокостюм и нацепив акваланг, он не сводил глаз с другого человека, расположившегося на палубе. Этот человек был чрезвычайно занят тем, что снаряжал профессиональную фотокамеру для съемок под водой, мощный «Телевик» позволял добиться особенно хорошего изображения даже в подводной мути.

– Это по мою душу? – спросил Полундра у Стасевича, кивая на фотокамеру. – Хотите из меня звезду телеэкрана сделать?

– А почему нет? – тонко улыбаясь, проговорил тот. – Думаю, фотография пана офицера будет хорошо смотреться на обложках модных журналов.

Полундра помолчал, нахмурился, чувствуя, как бешенство снова закипает в его душе.

– Так, значит, ради вот этих фотографий и была затеяна вся эта комедия с подъемом неизвестно чего с затонувшей баржи?

Тонкая улыбка не сходила с губ Стасевича.

– Пан офицер волен думать все, что ему угодно.

В этот момент один из водолазов подошел к Полундре и стал привязывать к его поясу тонкий и гибкий стальной тросик. Полундра с хмурым видом, но покорно позволил взять себя на буксир.

– Пусть пан не нервничает, – сказал с усмешкой водолаз. – Вот так, в связке, и ему будет лучше, и нам спокойнее.

С этими словами водолаз надел на Полундру маску акваланга и подсоединил баллоны. После чего он подтолкнул русского моряка к борту судна: пора было начинать погружение.

Несмотря на брошенные на дно якоря, вода под качавшимся на поверхности моря судном была не слишком замутнена. Затонувшую баржу они нашли сразу же. Ее огромный стальной корпус лежал на боку, он был занесен песком и илом, лишь отдельные металлические части выступали из-под груды донных отложений.

Один из водолазов протянул Полундре шланг гидромонитора, и тот послушно взял этот нервно трепыхавшийся в руках под напором воды шланг. Старлей направил струю из шланга гидромонитора на борт затонувшей баржи, песок и ил, взбаламучиваясь, тут же сделали видимость ничтожной, однако расступившись, они обнажили стальной корпус.

Водолаз потянул за шкертик, которым был привязан к нему Полундра, жестом показал на носовую часть баржи, и старлей понял его, стал размывать песок и ил в том месте, где должно было быть нарисовано название судна. Через несколько минут показалось и оно: в обрамлении свастики, фашистского креста и старого креста вермахта, что указывало на принадлежность баржи военно-морскому флоту Германии. Ее номер был нарисован на борту.

Один из водолазов, посмотрев на номер, кивнул и указал Полундре продолжать освобождать баржу от песка и ила.

Через четверть часа корпус баржи стал вырисовываться отчетливее, однако Полундра, сколько ни искал, не мог найти на нем повреждений, что могли бы вызвать затопление судна. Чем больше он осматривал корпус, тем больше убеждался, что баржа затонула не вследствие шторма и не потому, что напоролась на мину или торпеду. Сомнений не было: баржа была сознательно затоплена в этом районе моря, зачем и для чего, это, быть может, объяснило бы содержимое ее трюмов.