Вики пыталась допрыгнуть до очков. Слэттер расставленной ладонью уперся ей в лицо и грубо отпихнул.

— Слэттер!

— Забери… их… у меня… Атен.

— Таг, смотри, что я нашла!

Это была девица, которая к нему прилипла. Она настолько была заведена, что не заметила, что делается, и влетела, держа бутылку водки. Губы у нее были алыми от помады, а глаза тонули в черных тенях. Блузка была расстегнута так, что лифчик виден. Язык ее тела был ясен Слэттеру, как дорожный знак.

— Ну так пошли, дура!

Девица, хихикая, отправилась за ним.

С животным рычанием он подбросил очки вверх так высоко, что Сара успела их поймать раньше, чем они упали. Меня начал прошибать пот.

— Чуть не… — сказала Сара.

— Слишком «чуть», — ответил я. — Знаешь, Сара, так или этак, а от Слэттера надо будет избавиться.

Семь часов утра. День начался с двух событий. Первое: еще одна записка под «дворником» «сегуна». Вернись домой. Срочные известия для тебя. Целуем — Мама и папа.

Я свернул ее в шарик и перебросил через стену. Мерзкая шутка. Я решил, что не буду реагировать.

Второе: вернулась Ребекка Кин. Она вылезла из машины с двумя своими спутниками, а мы сгрудились вокруг, ожидая новостей. Она своим учительским голосом рассказала, что поездка обошлась без событий. Гостиница покинута — для наших целей идеальна. На левой руке у нее был свежий бинт, но о нем она ничего не сказала.

Во время завтрака на открытом воздухе разошлась весть, что Ребекку покусала собака.

— Бедное животное! — сказал Курт, татуированный хулиган, прожевывая полный рот бекона. — Наверняка погибнет от пищевого отравления.

— Ник, извини, что отрываю, — подошел Дэйв. — После завтрака не посмотришь машины?

— Когда мы выезжаем?

— Это еще надо решить. Но необходимо знать, что машины нас туда доставят за один переход.

— Не могу гарантировать, что поломок не будет. — Как-то вышло, что машины оказались на моей ответственности. — Дэйв, я знаю, что ты собирал колонну в спешке, но у нас совсем нет запчастей. У грузовика номер два треснул шланг радиатора, а у желтого микроавтобуса пробег такой, что можно землю обернуть два раза по экватору… другими словами, двигатель у него говно.

Улыбка даже не дрогнула.

— Сделай, что можешь. Ник. Я в твою работу верю.

— Но я же не могу творить чудеса! Запчастей нет, инструментов не хватает. Для начала надо спустить микроавтобус в кювет и найти ему замену.

— Ник, будем по дороге смотреть, не попадется ли другая машина. Сегодня мне не хочется, чтобы люди уходили из лагеря. Может, придется собираться быстро.

У Курта сделались большие глаза.

— Как? Опять Креозоты у нас на хвосте?

— Нет, Курт. Дозоры пока никого не видели.

Восемь часов утра. Я прилип к грузовику номер 1, проверяя уровни жидкостей и шланги. Механиком я не был, но знал про это больше других — потому и стал экспертом. Сара принесла мне кофе, и я был рад ее видеть.

— Спасибо, что отобрал вчера у Слэттера очки Вики.

— Это не мне спасибо. Вчера нам просто повезло.

— Вики очень переживает из-за своих очков. Когда она была моложе, маме постоянно приходилось ей о них напоминать. Она не помнила, куда их кладет. Когда ей было шесть, она их даже уронила в сток. Папа рвал и метал.

Теперь, если она их куда-нибудь денет, она просто бесится, пока мы их снова не найдем.

— А ей надо носить их все время? Как только Слэттер заметит у кого-нибудь слабое место, он все время туда будет бить.

— Она без них слепая.

Я стал пить кофе.

— Говорят, Ребекку покусала собака. Как она теперь?

— Собака покусала? Нет, она порезала мизинец об изгородь. Никто не умеет распускать слухи так, как дети.

— Надо бы Распорядительному комитету за этим приглядеть. Глупые слухи опасны, если пугают детей. Они еще говорят, что Креозоты разговаривают с Богом и что все это — наказание свыше.

— Я им скажу.

— Так тебя выдвинули в Распорядительный комитет? Сара вспыхнула и улыбнулась:

— Пейте скорее кофе, мистер Атен. Нам надо, чтобы к полудню все эти машины были тип-топ.

— Видите воду в этой лохани, мисс Хейес? Как только я закончу с машинами, я превращу ее в вино.

Она рассмеялась, и я ощутил укус желания — сами знаете, в каком месте. Не пристань мы к колонне, может, уже счастливо трахались бы в уютном местечке. А сейчас я спал в «сегуне», а Сара в доме.

Во время нашего разговора две сестры — я их про себя прозвал Певучие Сестрицы — подошли к нам. Было им примерно десять и двенадцать, они всюду ходили вместе, сияя ореолами светлых кудрей, и всюду пели друг другу в тон.

Старшая из Певучих Сестриц обратилась к Саре:

— Простите, мисс Хейес, с вами хочет говорить Дэйв.

— Долг призывает. Ник.

— Сара, постарайся уговорить Ника найти замену для микроавтобуса… простите, машины номер девять. Двигатель у нее разваливается.

— Я спрошу.

Она с улыбкой сжала мою руку и легко побежала через двор.

А я вернулся к работе, недовольный тем, что святой Дэйв Донкастерский может приказать Саре явиться, когда только пожелает.

— А, бля! — Гаечный ключ сорвался, и я ссадил себе костяшки пальцев. — Так, так и еще раз перетак!

* * *

Одиннадцать часов утра. Мартин Дел-Кофи лежал в кресле в амбаре, закинув ногу на колено, и шнурки у него болтались. На животе у него лежал переносной компьютер. Он все еще играл роль скучающего интеллектуала. Девушка-азиатка, Китти, стояла возле двери и поглядывала в щелку на мистера Креозота, делая заметки в блокноте.

— Он сегодня трепался с Богом? — спросил я, подходя к амбару с чашкой кофе. У меня был перерыв.

— Даже с мелкими ангелами не общался, — махнул вялой рукой Дел-Кофи. — Глянь, если хочешь.

Китти отступила, давая мне глянуть в щель. Мистер Креозот стоял в стороне от двери и в заскорузлой от грязи одежде был похож на городского бродягу. Лысина поблескивала в лучах света, идущего из вентиляционной решетки в потолке. Он смотрел куда-то на стену, и я сдвинулся, чтобы посмотреть куда. Там ничего не было — пустая бетонная стенка. Но он таращился во все глаза, горящие, как электрические лампочки, будто ему Бог Всемогущий послал захватывающее видение во всех цветах Техниколора.

— Он все время так стоит? — спросил я.

— Почти. Ничего не сказал и ничего не съел.