струн и представлять, что пространство-время проецируется различным способом на одиннадцать осей. Но, фактически, может быть, как осей может быть не одиннадцать, а бесконечное количество, так и наше пространство-время может быть гораздо более многомерным.

Из размышлений меня вывели слова Эдика о том, что мы прибыли. Автомобиль заехал на территорию местной подземной парковки, предназначенной только для клиентов центра, и остановился на свободном месте. Нас уже встречал друг Эдика, который был, как мне показалось, немного раздражённым.

— Привет. Эдик, давай в следующий раз в общей очереди? Знаешь, сколько мне клиентов пришлось обзвонить, чтобы пододвинуть каждого на два часа?

— Колян, ну ладно тебе. Неужели я так часто прошу тебя об услуге? Оплачу всё вдвойне.

С этими словами он подмигнул мне. Понятное дело, только я понимал, что Эдик может особо не заботиться о своём благосостоянии, поскольку после того, как он покинет этот мир, то его альтернативная личность вынуждена будет сама расплачиваться по счетам. Немного эгоистично, но, другого выхода у нас всё равно не было — либо мы используем все доступные средства, либо ничего не делаем и бесконечно мотаемся по мирам. Николай, судя по всему, немного остыл, услышав щедрое предложение Эдика.

— Ладно, чего уж там, пойдёмте. Всё уже готово. Эдик, только один вопрос. Для чего тебе понадобилось именно самое дорогое исследование? Установка, конечно, у нас самая мощная в городе. Да и нигде больше ты не найдёшь томографа с переменной напряжённостью — новейшая разработка. Но, подскажи, пожалуйста, зачем такой обширный диапазон исследования, от половины Теслы до семи?!

Глава 12

Томограф

— Коля, всё сам поймёшь. У моего товарища, скажем так, совершенно необычная патология мозга. Но перед этим необходимо просканировать меня.

— Хорошо, без проблем. Кто платит, тот и танцует.

— Ты просто душка.

Мы прошли в диагностический кабинет, в котором находился аппарат. Вот только он совершенно отличался от тех томографов, которые я видел когда-либо на картинках или вживую. Выглядел он, очень необычно — три слоя колец, в центре которых располагалось место для человека. А после того, как Николай привёл в движения кольца, он совсем стал похожим на гироскоп. Медик, увидев моё удивлённое выражение лица, дал пояснение.

— Я же сказал, что данный томограф — новейшая разработка. Таких в стране всего десять штук. Три слоя колец — магниты, создающие поля с напряжённостью половины тесла, три тесла и десять тесла. При помощи сервоприводов, кольца можно не только вращать, но и увеличивать по радиусу, создавая поле нужной напряжённости. Чем дальше кольцо, тем слабее поле, чем ближе — тем сильнее. Если нужно провести какое-то простое исследование, то задействуется самое первое кольцо, позволяющее просканировать неподвижные органы и выявить самые явные патологии. При сложных исследованиях, задействуются все три слоя, в таких случаях, мы можем найти даже мельчайшие отклонения от нормы. Впечатляет?

Эдик присвистнул.

— На самом деле, действительно впечатляет. Никогда такого не видел.

Я же не сразу нашёл, что ответить, но доктор посчитал, что я испугался предстоящей процедуры, поэтому решил успокоить.

— Ну ничего, сейчас увидите аппарат в действии — начнём с Эдуарда Альбертовича, и вы поймёте, что ничего страшного в этом нет. Начинаем обследование. Как вы и просили, стартуем с половины Теслы.

Пока доктор давал пояснения, его ассистентка уже успела провести Эдика к кольцам и разместить его в центре гироскопической конструкции, пристегнув браслеты на руках и ногах, а также закрепив пояс широким ремнём. Затем она покинула помещение и зашла к нам, в комнату управления.

— Всё готово, Николай Александрович.

— Спасибо, можете пока присесть.

Доктор проделал какие-то манипуляции на компьютере, после чего на втором мониторе появилось окно с чёрным экраном. Пока на нём ничего не отражалось. Доктор обратился к Эдику.

— Эдуард, как самочувствие? Мы готовы начинать.

— Давай, стартуй уже. Всё нормально.

Николай что-то набрал на клавиатуре, после чего первое из трёх колец пришло в медленное движение. Кольцо завершило вращение по трём осям, после чего остановилось. На экране тем временем, появилось изображение Эдика целиком. Доктор взял мышку и начал вращать колёсиком, управляя глубиной среза. Я дал небольшое пояснение.

— Николай, нам достаточно исследование мозга Эдуарда Альбертовича. В исследовании всего тела нет необходимости.

— Не волнуйтесь, я просто калибрую прибор. Иногда нужно внести некоторые поправки в работу магнита, чтобы срезы были наиболее чёткими. Так. Всё отлично. Эдик, повторный запуск, настроил прибор на голову, постарайся лишний раз не шевелиться.

— Я при всём желании пошевелиться не смогу.

Вновь кольцо пришло в движение, вновь плавно сделало несколько витков по всем осям. На экране появилось изображение головы Эдика, в трёх проекциях. Доктор прокрутил колесом мыши во всех трёх, и, не найдя ничего интересного, вновь обратился к Эдику.

— На минимальной мощности никаких патологий. Увеличу мощность до одной тесла. Готов?

— Так точно.

Проведя ещё три подобных замера, Николай вновь выдал свой вердикт.

— Кора, неокортекс, гипофиз, гиппокамп в норме. Не вижу ничего сверхъестественного. Продолжаю исследование. Четыре с половиной тесла.

Вокруг Эдика вращались уже три кольца. Казалось, что вращались они абсолютно асинхронно, но каждый раз одновременно останавливались в одном положении, в направлении одной из осей — по росту Эдика, висевшего посередине, ровно на поясе, параллельно с полом, либо поперёк, деля его тело напополам. Внезапно, Эдик застонал.

— Эдик, всё в порядке? Эдик, ответь.

— Что-то мне не по себе. Перед глазами всё плывёт.

— Останавливаю томограф.

Кольца томографа резко встали, а потом медленно перешли в изначальное положение. Эдик повис на привязи, закрыв глаза, и мы кинулись его вытаскивать из аппарата. Николай с ассистенткой отстегнули ремни, а затем мы все вместе подхватили Эдика под руки и уложили на кушетку. Эдик был в сознании, но бормотал что-то себе под нос. Я положил руку ему на лоб, и показался мне очень горячим.

— Кажется, у него жар.

Но Николай уже и так это понял и принимал меры, вкалывая в мышцу какое-то лекарство. Увидев мой взгляд, он пояснил.

— Дротаверин. Ничего особенного.

Через пятнадцать минут, Эдик уже сидел на кушетке и тряс головой.

— Ох, Андрюха. Не хотел бы я снова это пережить.

— Ты что-то увидел? Что почувствовал?

— Не могу объяснить. Ничего не помню. Хотя нет, помню, как Колян сказал, что увеличивает мощность установки, а потом словно всё пеленой белой покрылось. Голова загудела.

— Знакомые ощущения. А ты вообще ничего не видел?

Эдик смущённо поглядел на меня.

— Прости, Андрюх, никаких воспоминаний или галлюцинаций. Просто пелена. Может быть, ты один такой особенный?

Николай, который до этого молча выслушивал