Транзитные «хаты» самые беспредельные. Здесь нет смотрящих, здесь прав тот, кто сильней. Разборки с личными врагами, со стукачами и фуфлыжниками – дело обыденное. Стукачом Игнат не был, дорогу никому не загораживал, чмошником не был. Но на нем были модные джинсы и не совсем изношенные фирменные кроссовки. И в каждой пересыльной тюрьме он неизменно находил желающих поживиться за его счет.

Конечно, он мог обменять свою «вольную» «кишкатуру» на какую-нибудь стремную робу. Все равно на зоне придется со всем этим расстаться, чтобы примерить на себе казенный «клифт». Но сам по себе невыгодный обмен – это уже стремно. А стремным чуваком Игнат становиться не желал. И как мог отваживал от себя наглых хитрованов.

Как правило, стычки не заканчивались мордобоем. Но на последней пересылке Игнату пришлось иметь дело с двумя взрослыми «бакланами». Эти деятели держали его за молокососа и вели себя чересчур борзо. Пришлось пустить в ход кулаки. Только так он смог объяснить этим идиотам, что молодость – это не порок. Одному козлу он свихнул челюсть, вторым протер в камере пол.

А через три дня вместе с другими осужденными его погрузили в автозак. Это был последний и самый короткий переход в «мир иной».

«Блондинка» за полчаса домчала его до ворот лагерного «шлюза». Этап встречал «почетный караул» из прапорщиков и солдат. Вместо салюта лай овчарок.

Зэков протолкнули через лагерный шлюз, затолкали в карантинный дворик, сбили в кучу. Появился офицер в майорских погонах, толкнул речь о нормах высокой морали, которые царят в лагере. Пообещал кары небесные на «отрицал» всех мастей. И напоследок призвал всех добросовестно вступить в общество вставших на путь исправления.

В карантине Игнат провел всего одну ночь. На следующий день был организован так называемый смотр-конкурс. Зэков по одному заводили в комнату, где их принимала важная комиссия из трех человек во главе с начальником колонии полковником Севрюгиным.

Игната определили во второй отряд. После бани выдали казенные трусы, майку, заставили переодеться в зэковскую робу. Ноги утонули в кирзовых «прохорях», голову оседлала кепка под названием «пидорка».

Еще ему выдали матрас, постельное белье, кружку, ложку. И вместе с двумя парнями его же «призыва» повели в общежитие.

Оба парня были примерно его возраста. И оба производили впечатление. Один высокий, крепко сбитый. Второй ростом пониже, плечи без особого размаха. Но в нем чувствовалась сила. И взгляд жесткий, волевой.

Игнату интересно было знать, что представляют из себя эти парни. Как-никак им придется жить под одной крышей целых два года. К тому же, судя по всему, ребята они не гнилые. Но первым на контакт он идти не стал. Еще подумают, что подлизывается.

– А я тебя знаю, – обращаясь к нему, первым заговорил высокий. – Ты Бурлак. Говорят, ты на пересылке двух козлов отмудохал.

– Люди просто так говорить не будут, – сощурился он.

– А меня Левой зовут. На тюрьме Купавой пытались обозвать. Да как-то не приклеилось. Так и зовут Лева...

– А ко мне погоняло приклеилось, – глядя куда-то вдаль, с достоинством сказал второй парень. – Был Валентином, стал Вилли. Но это еще до тюрьмы было...

– За что сюда загремел? – спросил Лева.

– За фарцу. Только не называйте меня барыгой.

– А меня не называйте хирургом. Я, между прочим, пострадал за хирургическую операцию. Кстати, невинно пострадал...

– Кого ж ты прооперировал? – усмехнулся Игнат.

– Да козла одного проучил. Яйца ему в тиски зажал...

– За что?

– Да было за что, – грустно вздохнул Лева.

Допытываться Игнат не стал. Во-первых, в неволе в душу лезть не принято. А во-вторых, каждый человек имеет право на тайну.

Общежитие первого отряда занимало целых два этажа относительно нового здания из белого силикатного кирпича. Строго по периметру тянулась ухоженная клумба, курилка под шиферной крышей, крашенные скамейки.

И внутри общаги все цивильно. Свежевыкрашенные стены, полы, возле тумбочки дневальный, умывальник, сортир. В спальном помещении двумя длинными рядами стояли аккуратно заправленные шконки в два яруса. Достаточно просторно, чисто. И никаких мерзких запахов. После переполненных и вонючих камер сизо, невыносимых мук в тесных «столыпинах» и грязных транзитных «хат», этот зоновский барак мог показаться раем. Но все же это был ад. Хотя бы потому, что здесь кишмя кишели демоны всех мастей.

Время было рабочее. Но спальное помещение не пустовало. В дальнем углу сидели и резались в карты четыре зэка. С появлением новичков они спрятали «стиры». Но как только убедились, что их сопровождает не офицер, а обычный завхоз-красноповязочник, тут же возобновили игру.

У завхоза не хватило духу их остановить. Он сделал вид, что ничего не замечает. Показал новичкам на три свободные койки. Сказал, что поверх одеял лежать не разрешается. И свалил.

Три свободные койки находились одна за другой, но на втором ярусе. Впрочем, Игната это не особо смущало. И его новых товарищей тоже. Со временем они пробьют себе более достойные места. А пока они расстелили матрацы, постелили белье, заправили койки. Но сесть на табуреты не успели. Их позвали к себе игроки.

Игнат прекрасно понимал, что это за люди. Простые смертные не отдыхают в рабочее время. Это могли быть или отрицалы или сановитые активисты. Но активисты открыто в карты не играют. Значит, это были блатованные воровские пацаны. На их принадлежность к элитной зоновской касте указывало и то, что в их углу шконки стояли в один ярус.

Их было четверо. Все как один стрижены под «нуль». Дубленые лица, казенные «клифты» на распашку, на пальцах татуировки в виде перстней. Робы чистые, тщательно выглаженные, сапоги начищены до блеска. Видно, эти блатари привыкли следить за своим внешним видом. Как того требовал неписаный воровской кодекс.

– Так, так, и откуда мы такие взялись? – спросил отрицала с глубоким шрамом над верхней губой.

Он смотрел на новичков так, будто они были клоунами из цирка и обязаны были его веселить. Но его вопрос остался без ответа. Зачем тратить попусту слова, если и так ясно, что не с луны они сюда свалились.

– Кого по какой статье сюда зачалили? – продолжал допытываться меченый.

Игната, осужденного за кражу, по уважаемой сто сорок четвертой статье, блатарь трогать не стал. А Леву и Вилли наградил пренебрежительной усмешкой.

– Стало быть, баклан с барыгой к нам залетели? Парочка, хрен и гагарочка!

Игнат видел, как напряглись его приятели. Ему показалось, что они готовы броситься в драку. Это будет непростительной глупостью с их стороны, если они так поступят. Зона в момент сожрет их... Но и молчать они не могут.

– Ладно, пацаны, все нормально, – примирительно махнул рукой меченый.

Похоже, он понял, что перед ним ни какие-то чушкари. Решил, что не стоит перегибать палку.