— Нет, касатик. У меня свой путь, — отказалась бабка и ухватилась за протянутую мной руку.

— Вы только полицейским на глаза не попадайтесь. Хорошо? — произнёс я, вытащив старуху из могилы. Она весила, как пара кирзовых сапог.

— Не волнуйся. Никто меня более не увидит, — усмехнулась цыганка и посеменила в туман.

Я пару секунд смотрел ей вслед, а затем принялся закапывать могилу, попутно мрачно размышляя. Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! Смерть уже стоит за моей спиной и облизывается! Когда этот мразный завистник поднимет свою руку? Сегодня? Завтра? На следующей неделе?! И кто он? У меня завистников и недругов образовался целый вагон и маленькая тележка. И что теперь? Избегать со всеми ними встреч? Так Смерть нам может устроить и внезапную встречу. К примеру, я решу свалить за океан, а там уже Морозов окажется. Гадство! И что делать?! Бабка не помогла, она лишь удачи пожелала! Хм-м-м… Удача. А это идея…

Мой мозг заработал на полную мощность, пока руки орудовали лопатой. А когда могила была закопана, у меня уже сформировался кое-какой примитивный план. Ещё поборемся! Я воинственно тряхнул лопатой, и экономным бегом помчался в сторону дороги.

Под ногами чавкала грязь, а высокая трава всё с той же охоткой вытирала капли дождя об мои штаны, но я не обращал внимания на такие мелочи. Теперь у меня были цель и надежда. Они подгоняли меня не хуже хлыста, благодаря чему я быстро выскочил на дорогу перед телегой.

Мартын спал на козлах, свесив голову на грудь, а Кондратьев приводил в порядок свою одежду. Он держал источающую магический туман ладонь над левой штаниной и довольно смотрел как потёки жидкой грязи превращаются в сухие ломти.

— Ого, ты и так умеешь, — удивился я.

— А то, — улыбнулся он и стряхнул кусочки грязи со штанины. Так она стала выглядеть гораздо лучше. А вот ботинки парень уже очистил. — Наговорился со своей цыганкой?

— Угу, — кивнул я и залез в телегу, потревожив Мартына. Тот всхрапнул, вскинул голову и вытер повисшую на бороде нитку слюны.

— Едем? — прогудел мужик, глянув на Рыжика.

— Едем, — кивнул он, тоже забрался в телегу и спросил у меня: — А куда она делась-то? Померла, и ты её снова закопал? Было бы славно.

— Ушла. И не спрашивай куда. Я сам не знаю. Она только сказала, что больше никто её не увидит.

— Может, она как старая кошка? Они же када смерть чуют, так непойми куда уходят помирать, — предположил Кондратьев, отчего-то снова фонтанируя жизнерадостным настроением. Чего это он?

Я подозрительно глянул на него и втянул воздух. Да, так и есть. От него шёл свежий аромат алкоголя.

— Ты где уже опохмелиться успел? С собой что-то имел?

— Нет, создал. Вот, гляди, — он достал из кармана фляжку и потряс ею передо мной. Внутри что-то тихонько заплескалось. — Росу собрал с травы и превратил её в сильно разведённый спирт. На вкус — мерзость! Но на опохмел сойдёт. Мартын подтвердит, что мерзость. Да?

— Как есть мерзость, — пробурчал мужик и тряхнул вожжами. — Но-о-о! Шевели копытами, пока на живодёрню не сослал!

Лошадь, словно испугавшись угроз Мартына, резво поскакала по раскисшей дороге, отчего встречный ветерок чуть не смахнул с моей головы шляпу. Еле успел её придержать рукой.

— Так мы ещё на пару лекций в университет успеем! — оценил темп Кондратьев, вцепившийся руками в скрипящий борт телеги. — Мартын, ежели шибко быстро домчишь, то жди от меня премию!

Тот снова кивнул. А я пожаловался, мрачно глядя на перепачканные брюки:

— Меня в таком удручающем виде в университет не пустят…

— Вытягивай ноги. Сейчас хозяин жидкостей продемонстрирует свою подлинную силу, — не без самоиронии произнёс Кондратьев и весело захохотал.

Я послушался Рыжика. И этот мистер Пропер принялся с большим успехом бороться с пятнами грязи на моих брюках. Конечно, в идеальный вид он их не привёл, но вскоре они стали выглядеть вполне презентабельно. И за это я отблагодарил его широкий улыбкой и словами, сказанными в шутку:

— Может, тебе проклясть кого-нибудь надо?

— Обойдусь, — отмахнулся он и поглядел вперёд. — Уже предместья показались. Скоро и город. Как доедем до оживлённых улиц, так сразу сменим транспорт, а то нас студенты засмеют, ежели мы, два достойных сударя, явимся в университет на телеге. Вот умора-то будет! Прославимся на весь белый свет.

— Ага, — бледно усмехнулся я, представив эту картину. Однако моя усмешка быстро пропала, стоило мне вспомнить слова цыганки. Они огнём горели в моём сознании, не давая сосредоточиться на чём-то другом.

Но уже когда мы с Кондратьевым пересели в карету извозчика, меня немного попустило. Появилась внутренняя убеждённость в том, что я ещё поборюсь. Так просто не сдамся. А в борьбе оно и помирать как-то легче, нежели забившись в угол и удобрив штаны огромной кучей.

На моих губах расцвела отчаянно-бесшабашная улыбка. И именно с ней на лице я выбрался из кареты, а потом вместе с Рыжиком быстрым шагом двинулся к университету и влился в поток студентов, спешащих на первое занятие.

Возле расписания Кондратьев напомнил мне о походе к архиепископу. Мне, если честно, уже не хотелось к нему идти, однако я не стал отменять эту затею, раз уж обещал Рыжику, что мы пойдём к Серафиму. На этом мы и разошлись в разные стороны.

Я поднялся по железной лестнице на второй этаж, нашёл нужную аудиторию и вошёл внутрь. Ядвига была на месте, как и Варвара, но они опять сидели порознь. Морозов же снова не пришёл. А вот его сутулый прислужник с широкой кривозубой улыбкой махал мне рукой. Подойти? Нет уж, пусть сам подходит.

Я уселся на лавку в другой части аудитории, но буквально через пару десятков секунд ко мне подошёл Аркадий Борисович и дружелюбно произнёс:

— Д-доброе утро, с-сударь. Я вам м-махал рукой, но вы не з-заметили. А у меня к в-вам дело, точнее, я в-выступаю в роли посланника… посланника м-мира. Вот, это в-вам.

Сутулый протянул мне белый конверт, а я его взял и не без опаски вскрыл. Внутри покоился сложенный вдвое лист бумаги с коротким текстом, написанным размашистым подчерком, словно его торопливо выводил человек, находящийся в изрядном припадке. Мне не составило труда прочитать эти строки, после чего я даже слегка удивился, не увидев на бумаге