— А за то, чтобы он, сукин сын, впредь не провоцировал, да через голову полкового командира к командующему армией не лез. Понял?

— С удовольствием, — обрадовался я.

Мудрый был человек, герцог Эзель! И полководец умелый!

Пока я отвлекался на воспоминания, один из скотогонов начал что-то говорить о цыганах, об их взаимоотношениях с животными, в частности — с кобылами.

Лучше бы ему держать язык за зубами. Я не успел опомниться, как Папуша, ухватив две пивных кружки, легким — каким-то танцевальным прыжком, метнулась к столу, за которым сидело шесть здоровых мужиков и, одновременно, справа и слева, треснула ими по ушам хама.

Мужик упал назад вместе с табуретом, а его сотрапезники притихли, ошарашено закрутили головами, а потом начали медленно вставать из-за стола.

Я вздохнул, поднялся со своего места и подошел к скотогонам. Осторожно взяв девушку за плечо, переместил ее за свою спину, а потом проникновенно сказал:

— Друзья мои! Сожалею, что моя спутница немного погорячилась. Посему — приношу вам свои извинения.

Похоже, услышав слово «извинения», пьяная шобла меня как-то не так поняла.

— Э, солдат, ты чё, не видишь, что твоя девка натворила? — расправил плечи один из мужиков.

— Я же сказал — извините, — улыбнулся я, а потом, выхватив меч, разрубил лежащую на столе миску с недоеденными рыбешками, а заодно и пивные кружки.

Когда скотогоны отряхнули с вытянутых физиономий ошметки рыбы и уцелевшие хвосты, они ухватили неподвижно лежавшего товарища и, потихоньку ушли. Я же, обернувшись к встревоженному официанту, а также к высунувшемуся на шум круглолицому толстяку с дубиной — не то хозяину, не то повару, примирительно сказал:

— Все убытки за мой счет.

— Господин … э-э рыцарь, — робко, но решительно спросил парнишка. — А как с оплатой за шнапс, пиво и пескарей? Они не успели рассчитаться.

«Значит, это все-таки пескари, а не караси!» — подумал я, а вслух сказал:

— Тоже заплачу. Вот только, — сделал я небольшую паузу, — когда здесь все приберут, подайте нам миску пескариков.

— Две миски пескарей! — подал голос Зарко, с любопытством наблюдавший «сражение». — А счет за мужиков, все остальное — подсчитайте, я оплачу.

Сытыми и довольными мы вышли во двор, где стоял цыганский фургон, а наши кони лениво хрустели овсом. Гневко, как старший по команде, поднял голову, кивнул — мол, все поели, происшествий не случилось.

— Баро Габриэль, а что с лишними лошадьми будешь делать? — поинтересовался цыган у мага, как у старшего. Тот, разумеется, кивнул на меня.

Шесть лошадей на двоих, это и в самом деле обуза и я подумывал, что пора бы от нее избавляться.

— Оставим своих, возьмем еще одного заводного — кургузого, остальных можем тебе продать, — решил я. — Даром отдам. За трех лошадей тридцать талеров с тебя возьму. Десять талеров с головы, дешевле никто не отдаст. И тебе, только по старой дружбе! Кому другому бы по двадцать монет отдал, не меньше.

— Э, баро! — всплеснул руками цыган. — Какие тридцать?! По десять талеров за одра?! Да на них глядеть страшно, а ты говоришь — по десять. Красная цена — по три талера за коня! Ну, из уважения к твоим сединам, по два накину. Пятнадцать талеров — и по рукам! Сам посуди — кобыла засекается, у мерина резец длинный, брюхо пучит.

Зарко делал вид, что позабыл, как самолично лечил кобылу, а у мерина спилил нарост на резце и тот теперь мог жевать траву, как все остальные лошади.

— Ну, кобылу, положим, я тебе не и продам, на ней господин маг ездит, а меринов — кроме моего заводного, вполне могу. Так уж и быть, по девять талеров, но всех сразу.

Господин Габриэль только головой крутил, слушая, как мы говорим об огромных деньгах, еще не привыкнув, что в Швабсонии иные цены. А для нас с ромалом, спор и торг — это развлечение. Торговаться с наемником, это все равно, что торговаться с цыганом. И он, и я знали, что мы, в конечном итоге сойдемся на семи талерах с головы, но нужно же было поддерживать форму! Один раз уступишь без торга, второй раз облапошат, как медведь репку.

— А давай баро, я тебе двадцать талеров за коней дам, да еще одну штуку в придачу, — хитренько прищурился Зарко.

— Ну, ты штуку-то покажи вначале, — резонно ответил я, но уже заинтересовался.

— А если вслепую?

— Вслепую? — переспросил я. Обмен вслепую — штука рискованная. Можно поменять драгоценный браслет на дохлого енота, а можно заполучить за жареного ужа золотого ежа.

— Штука не меньше десяти талеров стоит. И тебя она позарез нужна, — продолжал искушать цыган.

Интересно, что же такое может быть на свете, чтобы мне было позарез нужно? Ну, разве что, обручальное колечко для Кэйт.

«А, будь что будет!», — решил я, протянув руку цыгану.

— Идет!

Довольный цыган хлопнул ладонью о мою ладонь, метнулся к фургону, вытащил оттуда мешок с медью и, продолговатый предмет, обернутый тряпками. Мешок я принял не раскрывая и не считая даже (обдурил, это наверняка, но талер туда, талер — сюда, мне все равно, а старику приятно!), сразу же сунул его в седельную сумку (тяжелый, зараза, хорошо, что не мне тащить, а кургузому!), а вот предмет меня чрезвычайно заинтересовал. Впрочем, еще не начав разворачивать, я уже знал, что там лежит!

Великолепная шпага работы старых мастеров удобно легла в руку. Я крест-накрест рубанул воздух, проверяя баланс, потом согнул ее от кончика, к рукоятке. Да, отличный клинок! И стоит шпага не десять талеров, а подороже. Только клинок можно оценить в десятку, а ажурный эфес, закрывающий кисть руки, — еще столько же. Вздохнув, передал оружие магу.

— Ну вот, мэтр, теперь у вас есть подобающее оружие.

Господин придворный маг взял шпагу, довольно умело сделал несколько выпадов в пустоту, зачем-то поцеловал клинок. Я не прекрасная дама, не сюзерен, вручающий меч своему рыцарю. Ну, его дело.

— Я беру это прекрасное оружие лишь на время, а по минованию надобности верну владельцы! — слегка высокопарно сказал Габриэль.

Спорить с магом я не стал. Вернет — замечательно, а не вернет, тоже ничего. Я все равно не променяю свой меч, испытанный временем и войнами, на этот клинок, хотя в коллекции он смотрелся бы неплохо. Ну, чтобы пополнить коллекцию, нужно вначале вернуться.

— А ножны и перевязь я за пару часов сработаю, — пообещал цыган. Подмигнув, добавил: — Возьму с вас всего пятьдесят пфеннигов, по старой дружбе.

— А когда ты их делать станешь? Вы, кажется, уезжать собирались? — спросил я.

— Я думаю, нам всем нужно отсюда уезжать, — твердо заявила Папуша. — Городок неплохой, трактир отличный, но чувствую — скоро беда нас тут ждет!