— Они ничего мне не диктуют.

Он фыркнул:

— Хлоя, ты издеваешься над собой, желая превратиться в совершенную женщину.

— Я бы не сказала, что…

— Ты стала оранжевой! Оранжевой!

— Мы договорились о том, что у моей кожи мандариновый оттенок. В салоне красоты допустили ошибку.

— Единственная ошибка состояла в том, что ты согласилась с предложением Фрэнни посетить этот салон.

— Что ты от меня хочешь, Саймон?

— Я хочу… хочу… — Он сжал ее плечи, потом опустил руки. — Я просто хочу, чтобы ты была счастливой. Чтобы ты смотрелась в зеркало и радовалась своему отражению.

— Я себе нравлюсь.

— Я хочу, чтобы ты себя полюбила.

— Я люблю себя.

— Разве?

— Конечно. Ну, большую часть времени. Я не совершенна, но стремлюсь стать совершенной.

— Знаешь, я с тобой не согласен. Думаю, что ты была совершенна с самого начала.

— Ты говоришь так потому, что ты мой друг, — сказала она машинально. При виде его угрюмого лица у нее снова перехватило дыхание.

— Твой друг. — Он почесал подбородок и отвел взгляд.

— Сайм…

Он заключил ее в объятия. Хлоя резко выдохнула, прижавшись к его мускулистой груди. Его лицо находилось так близко, что она могла видеть золотистые искорки в его глазах. Странно, что прежде она не замечала оттенка его глаз. Не успела Хлоя открыть рот, чтобы что‑то сказать, как он припал к ее губам.

Хлоя принялась убеждать себя в том, что не оттолкнула Саймона только потому, что он застал ее врасплох. И только из‑за неожиданного развития событий она разомкнула губы и позволила языку Саймона скользнуть в ее рот. Боже правый, этот человек целовался так хорошо, как она и вообразить не могла. И — да, она должна была признаться, что предвкушала подобный момент.

— Друзья так не целуются, — произнесла она, прерывисто дыша, когда он прервал поцелуй.

Саймон слегка опустил веки:

— Знаю. Я должен извиниться?

— Нет, но…

— Но?..

— Не знаю.

Он выдохнул и кивнул:

— Ну а я знаю.

— Что?

— Я обязан извиниться. Я пытался заставить тебя посмотреть на себя непредвзято. И зашел слишком далеко.

— Так этим поцелуем… — она сглотнула подступивший к горлу ком, — ты преподал мне жизненный урок?

«Опровергни мои слова. Опровергни мои слова. Опровергни мои слова», — взмолилась она.

В прошлом Саймону всегда удавалось читать ее мысли. Прямо сейчас он явно лишился дара телепатии.

— Да. Мне очень жаль. Я повел себя неправильно.

— Я… ну… — Она уперлась рукой в бедро. К ее горлу подступил ком. От смущения она не знала, что сказать.

— Мистер Форд… О, Хлоя! — Его секретарша смотрела то на Саймона, то на Хлою. Что бы она ни думала о сложившейся ситуации или апельсиновом оттенке кожи Хлои, она была слишком профессиональна, чтобы демонстрировать свои чувства. — Пока я обедала, по факсу прислали статистические отчеты, которые вы просили.

Саймон попятился и кивнул:

— Потрясающе. Великолепно. Я должен посмотреть их прямо сейчас.

— Я уже ухожу, — сказала Хлоя.

Секретарша Саймона удалилась.

— Хлоя, ты…

— Я должна идти. — Она надела шарф и очки. — Извини, что отвлекла тебя.

— Не глупи, ты меня не отвлекла.

Хлоя не знала, как реагировать. Она была уверена только в одном: если останется в кабинете Саймона дольше, обязательно расплачется.

Она шагнула к двери:

— И спасибо.

— За что?..

Она была рада тому, что за темными очками не видно ее слез.

— За жизненный урок.

Да уж. Этот урок она не скоро забудет.

Саймон надменно поджал губы.

Он обо всем догадался до того, как Хлоя выскочила из его кабинета. Несмотря на солнцезащитные очки, он понял, что она едва сдерживает слезы.

«Иди за ней, — приказал он себе. — И объяснись».

Однако Саймон вернулся в кресло за письменным столом. Он уже задел ее чувства своим извинением за поцелуй, если он снова начнет объясняться, только ухудшит ситуацию. К тому же он не знал, как с ней объясняться. Подходящих оправданий у него нет.

Ему хотелось сказать ей о своей любви. Саймон никогда не признавался в любви женщинам. Но он, без сомнения, любил Хлою. Он всегда ее любил.

Его угнетало только то, что его любовь может причинить ей страдания.

Кстати, он уже заставил ее страдать.

Мысли беспорядочно кружились в голове Хлои. Она лежала в ванне, подставив палец ноги под воду, капающую из крана, и пыталась собраться с мыслями.

За прошедшие два часа Хлоя принимала уже третью ванну. Первые две были настолько горячими, что она едва выдержала. Хлоя уже истратила целый флакон скраба для тела и две губки‑мочалки. Она не могла сказать, стала ли она менее оранжевой, поскольку кожа покраснела и была раздраженной. Именно поэтому она решила принять третью ванну.

Хлоя лежала в ванне, ничуть не заботясь о том, что вода уже стала холодной. Ее голова была слишком занята размышлениями.

Саймон ее поцеловал. Поцеловал ее по‑настоящему. Со всей страстностью и решимостью. На мгновение ей даже показалось, что своим поцелуем он дарит ей надежду. Земля ушла у нее из‑под ног. Возможно, Хлоя немного драматизировала ситуацию, но ее определенно одолевали смешанные чувства.

И зря она на что‑то понадеялась. Ведь Саймон извинился перед ней за поцелуй и назвал его жизненным уроком. Она и представить не могла, что такое услышит.

Хлое изначально следовало признаться — она не очень хорошо разбиралась в мужской психологии. Она не умела оценивать истинные чувства мужчин и их уровень заинтересованности ею. Подобная неопытность причинила Хлое много душевной боли за прошедшие годы. Однажды она даже оказалась в крайне неприятном положении, когда однокурсник стал слишком настойчиво за ней ухаживать. По совету Фрэнни Хлоя отправилась к нему в общежитие, прихватив с собой бутылку вина и пиццу. В студенческие времена Хлоя могла позволить себе купить только такое угощение. И вот она стоит у двери его комнаты, предвкушая встречу, а ей открывает красивая молодая женщина. К собственному стыду и унижению, Хлоя обнаружила, что ее надоедливый ухажер почти помолвлен. Поэтому она отдала красавице вино и пиццу, притворившись курьером.

Тем не менее она всегда думала, что хорошо понимает Саймона. Он всегда говорил то, что думает. Он был открытым и честным.