Дорога захохотала в едином порыве, и изавтомобилей начали выходить люди. Я, размазывая по лицу остатки макияжа, слезыи сопли, наблюдала, как неожиданно ставшую апатичной Зему тащат к моеймалолитражке. Больше всех старались дети и мама, а папа, по свидетельствумалышей нещадно битый супругой, снимал приключение на камеру. Не прошло идесяти минут, как Земфира вновь очутилась на пассажирском сиденье, намертвопристегнутая ремнем безопасности, задние лапы в ластах, на голове шапка, нателе халат. Одежда, правда, была грязной, но это уже малозначительная деталь.

– Рули спокойно, – велел толстяк.

– Спасибо, – закивала я. – Вытакой смелый! Отчаянный и храбрый! Как только не побоялись с кенгуру сражаться?

Мужчина сплюнул, потом сказал:

– После Владимирского централа я скрокодилом в обнимку спокойно спать лягу. Кто пересылку прошел, ниче не боится.Кенгуру – это тьфу! Ну, кати, герла. Устроила тут, блин, пробку! Один геморройот вас, от баб!

Непостижимым образом Зема опятьтрансформировалась в покорную спутницу. Может, к послушанию ее обязывали ласты?Но я теперь знала, на что способно кроткое с виду сумчатое, и изо всех силсжимала кожаный поводок. Меньше всего мне сейчас хотелось встретить соседей.Почти половина жильцов и так считает Романовых слегка долбанутыми – двое детейи шесть собак! А если увидят меня вместе с кенгуру, разговоров не оберешься.Станут бегать в гости, рассматривать Зему, охать, ахать, фотографироваться сэкзотической жиличкой.

Во дворе, по счастью, никого не оказалось.Мамаши увели детей обедать, пенсионерки сели смотреть сериалы, остальные еще невернулись с работы.

Быстрее лани я пересекла двор, заставленныйлавочками, влетела в подъезд, вскочила в лифт…

– Эй, погодьте, – загремело отвходной двери.

Я застонала и нажала на кнопку, но тут вкабину всунулась нога, следом в узкое пространство втиснулся Костя Якобинец.

– Здорово, Лампа! – гаркнул он,распространяя, как всегда, густой запах алкоголя.

Стараясь не дышать, я кивнула.

– И вам привет, – вежливо заявил алкоголик,обращаясь к Земе.

Кенгуру оглушительно чихнула. Якобинецвздрогнул и повторил:

– Доброго денечка!

Как все алкоголики, Константин подверженрезкой смене настроения, а оно сильно зависит от количества залитого внутрьспиртного. Приняв на грудь два стакана, Якобинец становится мил, начинаетобожать весь свет и готов исполнить любые ваши просьбы. Кстати, Костя рукастый,он умеет практически все: от починки электропроводки до переборкиавтомобильного мотора. Нет бы ему стиснуть зубы и остановиться, не пить третьюдозу! Только у Якобинца отсутствует сила воли, поэтому он продолжает банкет ипереходит в состояние агрессии, потому и затевает драки, скандалы.

– Че она молчит? – злился Костя,близоруко щурясь. – Эй, Лизка, со старшими надо здороваться!

Я опустила глаза. Надеюсь, Лизавета никогда неузнает, с кем ее перепутал Якобинец. В лифте, правда, горит экономно-тусклаялампочка, и Константин, как обычно, под градусом, но все равно ведь обидно.

– Здравствуй! – продолжал оратьКостя. – Лизка!

– Это не девочка. – Я решилауспокоить пьяного идиота.

– Так в платье одета, – икнулЯкобинец.

Хороший аргумент, если учесть, что из-подситцевого подола торчат две темно-коричневые лапы, обутые в ласты!

– Отстань, – велела я.

– Нет, пусть поздоровкается, –налился багрянцем алкоголик.

– Она не может!

– Почему? – не отставал Костя.

– Глухонемая, – коротко ответила я.

Якобинец заморгал, потом неожиданно вытянулруку и погладил Зему по вязаной шапочке.

– Ох ты, господи… – с явной жалостьюпробормотал он. – И давно языка лишилась?

Я кивнула. Может, теперь сосед угомонится? Нопьянчуга повел себя неожиданно: взял Зему за одну из передних лап ипроникновенно произнес:

– Беда, конечно, но, ежели задуматься,она к добру. Ты, деточка, послушай умного человека. Плохого тебе не посоветую,соображения у меня на пятерых хватит. В жизни завсегда так получается, сначалаглядишь: ой, худо! А потом скумекаешь: к хорошему случилось. Вот ты, к примеру,языка лишилась, значит, караоке не споешь. Плохо? Ваще ни в куда! А теперьзаедем с заду и посмотрим проблеме оттуда. Что увидим?

Я закрыла глаза. И что, по мнению Кости, можноразглядеть через то место, о котором он упомянул?

– Сплошную удачу! – возвестилЯкобинец. – Немую бабу всякий мужик замуж возьмет. Это ж счастье! Пришел –молчит, ушел – она ни слова. Свезет же кому-то… Ну, не плачь, дай я тебяпоцелую, Лизочек!

Лифт дернулся и остановился, двери кабиныначали разъезжаться, и в этот самый момент Костя схватил двумя руками Зему заголову и попытался облобызать ее лохматую морду. Оставалось радоваться тому,что Лизавета никогда не узнает об ошибке соседа. Лично мне, если бы меняперепутали с кенгуру, сей факт нанес бы тяжелую психическую травму.

– Не трогай ее, – приказала я.

Но Якобинец не привык исполнять чужие просьбы,он вытянул губы трубочкой и внезапно икнул. По кабине поплыл смрад. Уж не знаю,что пил Костя, но закусывал он, похоже, дохлой жабой.

Зема чихнула, но алкоголика это не остановило,он со смаком чмокнул животное. Морду кенгуру исказила гримаса искреннегоотвращения, Земфира сделала молниеносное движение лапой, и Якобинец вылетел излифта, как пробка из бутылки с шипучкой. Крупное тело пьянчуги пролетело повоздуху, стукнулось о дверь его собственной квартиры и рухнуло на грязный пол.Похоже, Костя лишился чувств.

– Дура, – зашипела я на Зему, –не смей трогать соседей! Он в принципе безобидный. Не дай бог его женавыглянет…

И точно! Дверь Костиной квартиры приоткрылась,высунулась Верка.

– Мерзавец, сукин кот, скотина,козел! – запричитала она. Потом увидела меня и с любопытством воскликнула:– Привет, Лампа! А кто это с тобой?

– Теща, – коротко ответила я ивпихнула Зему в нашу прихожую.

По спине тек пот, голова кружилась, рукитряслись, но в душе появилось ощущение выполненного долга. Я пообещала Кирюшедоставить Земфиру домой – и справилась с совсем не легкой задачей.