генерального, поэтому мне пришлось набавить сверху ещё десять, чтобы оставить подарок на его столе. Хотелось мне сделать ему сюрприз.

На этаже было тихо, никого ещё не было. Я тихо прокралась к столу Петра, и положила подарок прямо посреди, безупречно чистого столешницы, и собралась уже выходить, как услышала странный звук, из открытого кабинет Стёпы. Чавкающий, смачный, и тихий нежный стон. Я тихо подошла, и осторожно заглянула туда. На столе перед, стоящим Стёпой сидела, та самая блондинка с корпоратива, как рассказал Лида, звали её Наталья. Они сладко целовались, и это она тихо стонала.

— Всё Наташ давай закругляться, скоро народ будет подтягиваться, — Стёпа попытался вывернуться из её объятий, но она не отпустила, снова впилась, в него поцелуем. Мне была видна только её блондинистая макушка, и спина, облаченная в розовую блузку. Она прихватила Стёпу за шею и склонила на себя. Он уперся ладонями в стол, и снова попытался от неё отстраниться.

— Прекрати, не хватало, чтобы нас застали, — ворчал он, раздражённо скидывая её руки с себя.

— Ну, ты все же не простил меня, — заворковала она, — или ты в обиде на отца, что отослал тебя сюда?

— Ни на кого я не в обиде, — выпрямился Стёпа, и наконец, отодрал её цепкие руки от себя, — мне нужно работать!

— Работать, работать! — заныла девушка. — А когда отдыхать? А хочешь, я тебя расслаблю? — и она соскальзывает на пол и встаёт на колени, тянет на себя его ремень.

— Наташ, прекрати! — раздражённо гаркает он, и поднимает её на ноги. — Да мне нужно работать, чтобы доказать твоему отцу, что я не кусок дерьма, как он выразился, и достоин тебя! А для этого нужно работать! — и вдруг он поднимает глаза и замечает меня, я тут же отпрянула, и побежала к лифту, потом и вовсе передумала, и бросилась к лестнице.

Блин, надо было сразу уйти, но не смогла лишить себя мазахисткого удовольствия понаблюдать, за тем, как его лапает другая женщина. Так весь день и простояла перед глазами эта картинка. Даже сообщение от польщённого Петра, с благодарностью, не развеяли моей депрессии, по этому поводу.

Ну, вот на что я надеюсь? На что? Не будет ничего у нас? А сердце все равно стучит. А если… А вдруг… А может…

Ведь он так сжимал меня в объятиях, сам сгорал от желания, разгонял тоску. Гладил, тянул, ласкал.

Я со стоном, откинулась на спинку кресла, и закрыла, глаза. А там самые откровенные сцены, одна за одной.

Чтобы как-то развеяться иду вместе с Лидкой в бар, выпить после работы. Разговор особо не вяжется. Я всё же не в настроении, но Лиду это не особо смущает, он болтает без умолку, о себе любимой. Я только поддакиваю, рассматривая скучающим взглядом разношёрстную публику. Пиво быстро заканчивается, и я вызываюсь пойти к бару, заказать ещё.

— Роза? — окликают меня сбоку, и я оборачиваюсь, и тут же перестаю хмуриться, улыбаюсь.

— Эля, привет!

— Привет! — Эля бросается в мои объятия.

— А где нежно-розовые локоны, — смеётся она.

— А где твои локоны? — возвращаю ей вопрос, разглядывая модную ассиметричную стрижку, с выбритым виском.

Да за шесть лет мы обе изменились. Эля всегда отдавала предпочтение классическому стилю, сейчас была в джинсах, и толстовке, на ногах тяжёлые ботинки.

— А так удобнее, — говорит она на невысказанный мной вопрос, и сама разглядывает меня. Я же сейчас прямо противоположно выгляжу. Деловой костюм. Стянутые на затылке волосы. На ногах высокие сапоги.

— После работы зашли с подругой выпить, — поясняю я.

— Прекрасно, не будешь против, если я присоединюсь, а то я совсем одна!

— О чем ты, конечно! — и я заказываю ещё пива, и тащу бывшую несостоявшуюся золовку, за наш столик.

— Ты как в нашей глуши? — задаю вопросы попутно.

— Да у меня тут выставка, что-то типа «Истоки, начало», — она делает жест кавычек. Эля всегда увлеклась фотографией, и вскоре уже бороздила столичные просторы, стала довольно знаменитой в определенных кругах, я даже иногда в интернете следила за ней. Она снимает на острые социальные темы, и поэтому сейчас дико популярна.

— Кстати ты приглашена, — говорит не терпящим возражением голосам, — и родители тоже!

— Папа умер два года назад, — потупилась я, и вздохнула, — а Паша укатил в свой Эссен.

— Ох, прости, Роза я не знала, — Эля обняла меня на ходу. — Прими мои соболезнования!

— Спасибо дорогая, — я похлопала её по руке.

Мы подошли к столику, за которым сидела заскучавшая Лидка. Я познакомила девушек, и мы расселись за стол. Теперь без умолку болтали мы с Элей. Она рассказывала про работу, немного коснулась семьи, просто сказав, что все в добром здравии, и даже бабушка Оля. Стёпы в разговоре не касались по понятным причинам, тем более при Лиде. Не хотелось мне, чтобы она узнала, что наш, как она его называла, горячий генеральный, старший брат Эли, и прочие подробности.

Потом поговорили про меня. Я тоже рассказала про своих, про работу. Повспоминали прошлое. Загубленный вечер, раскрасился новыми красками.

Потом снова вернулись, к предстоящей выставке. Эля немного рассказала про тему. Она была посвящена родному городу, его прошлому и настоящему, и была совмещена, с работами ещё одного популярного фотографа Стаса Тришина. У него в архивах, были фото прошлого столетия, именно нашего города.

— С него и пойдёт экспозиция, — рассказывает Эля, — а потом уже мои работы.

Лидка, сидевшая до этого тихо, и откровенно скучающая, уловила для себя видимо интересную информацию, и приободрилась.

— А простите, Элеонора, а фамилия ваша, как вы сказали? — подалась она вперёд.

— Белая, — ответила Эля, и я представила что сейчас Лидка, засверкает глазами, и выдаст что-то типа: «Прямо как у нашего горячего генерального», но она поразила меня, вдруг кивнув, и выдала:

— Да, да точно, я была на вашей выставке в столице «Ecology», на тему проблем экологии, и была просто поражена насколько остро вы обозначиваете проблему всего одним снимком, тающего ледника, или подводные снимки, с кучей мусора и пластика!

За время этой речи, Лидка выросла в моих глазах, она действительно образованная женщина.