— Не с кем не могу, только ты перед глазами, — сдавленно говорит, словно тяжело слова из горла вытягивает. — Рот твой, глаза, плечи острые. Кожа тёплая, нежная. Аромат твой. Приворожила, прикипела, — бормочет он, и втягивает мой аромат, губами почти касается, и по моему телу бегут мурашки. Я словно загипнотизированная, следила за его маниакальными движениями. Так и стояла, прижатая к стене, и руками в неё же упиралась.

— Хочу тебя! Прямо сейчас хочу! — хрипит он, жадно оглаживая руками мои изгибы, сминая платье, растягивая его, так что ткань затрещала. А сам лицо глазами исследует, ищет что-то ему понятное. — Всегда хочу! Сил нет терпеть!

— Стеф…

— Молчи, — приказ, и я замолкаю. — Что со мной не так? Почему не могу тебя из головы выбросить? Дышать без тебя не могу, жить… — он нежно касается моих губ, делиться дыханием, проводи языком, — и простить не могу, — тихо шелестит его голос, — за что тебя люблю?

— Да разве любят за что-то? — всё же подаю я голос, и аккуратно касаюсь его напряжённых плеч, глажу его, пытаюсь усмирить.

— Стеф, прошу, выслушай меня! — молю его.

— Заткнись, — рычит он, и впивается в мои губы. Жестко целует, давит до боли, подчиняет, словно вытравить хочет. Сжимает так, что начинаю задыхаться, а он не отпускает, словно поглотить хочет. Размазывает мою помаду, съедает её. Зажимает подбородок железной хваткой, не отвертеться. И за талию к себе прижимает. В тело крепкое вжимает, чтобы чувствовала, что он не шутит, ощущала всё его напряжение, его возбуждение.

Сейчас он пугал меня. Своей одержимостью, нездоровым блеском в глазах. Я подрагивала в его руках, потому что всё равно реагировала на него. И поэтому отвечала, прижимаясь ближе, и обнимая его за шею уже теряясь во времени. Сколько длится этот поцелуй. Бесконечно долго. Непростительно долго. И совсем скоро, его будет мало, такую жажду не утолить самым развратным поцелуем. Её вообще нельзя утолить, можно только приглушить.

— Я приеду сегодня, — хрипит мне прямо в губы, и резко отстраняется, уходит не оглядываясь.

Я еле на ногах стою. Губы горят, по телу вибрирует желание, ноги ватные. Разум пытается переработать информацию, но всё время спотыкается о взбесившиеся либидо.

На выставке мы пробыли ещё час. Я то и дело, сталкивалась взглядами со Стёпой. Потом к нам вышла Эля, и стало совсем неловко. Ей приходилось метаться от брата, к нам, и я решила, что пора заканчивать, засобиралась домой. Лидка осталась, а я вызвала такси и смоталась к маме. На всю ночь.

Сама не знаю, зачем так поступила. Что на меня нашло. Но сидеть покорно ждать Стефа, пока он нагуляется, проводит свою блондинку, возможно оставит ей поцелуй на ночь, а может и того больше, а потом приедет ко мне, пахнув её духами, ей, и принимать его?

Никто бы меня не заставил этого сделать. И поэтому, я лежу на разложенном диване, в тишине гостиной моей мамы, выключив телефон, и маюсь без сна. Думая о том, что он возможно уже давно уехал, потоптавшись возле моей двери, и поняв, что меня нет дома. И что завтра на работе он обязательно найдёт способ, донести до меня своё призрение. Может, стоило всё же пойти ему на встречу. Ведь я тоже этого хочу. Очень хочу! Стоит только подумать об этом, и низ живота простреливает спазмом, тянет. Он всегда волновал меня. Что шесть лет назад, что сейчас. Просто сейчас эти чувства острее, потому что, у нас всё острее, на грани. И он другой. Властный, жёсткий, грубый, срывающийся на нежность, потому что видимо и сам запутался, какой он. Я принимаю его таким, какой он есть. Мне с ним любым хорошо. Только бы не безразличие.

Так чего же, не мчусь к нему, ведь сказал же что приедет. Закрутит в феерию чувств, окунёт в огонь, растворит в пламени. Сгорю снова дотла, до пепла, чтобы как феникс восстать вновь, пронзённая новым прикосновением.

Но не могу, себя преодолеть. После того как узнала о ней. О них. Давит на меня всё это. И вроде сказал же, что ни с кем, кроме меня. А переступить это не могу.

И поэтому маюсь без сна, и только под утро проваливаюсь в сумбурный сон. А в шесть уже встаю, быстро пью кофе, и спешу к себе. Нужно успеть, перед работой привести себя в порядок.

18

Поднимаюсь по лестнице на площадку, и не верю своим глазам. Стёпа сидит возле моей двери, прислонившись о неё спиной, и спит, что ли?

Он в том же костюме что был, на выставке сестры. Ноги согнуты, в руках бутылка чего-то темного, похожего на виски. Голова склонена на грудь, дыхание ровное. Как соседи ещё полицию не вызвали?

— Стеф? — я присаживаюсь на корточки, рядом с ним. Вопреки моим ожиданиям, он сразу же открывает глаза, поднимает голову, смотрит на меня мутным взглядом.

— О, Роуз, — тянет неровным голосом, и лезет обниматься.

— Ты чего тут делаешь? — уворачиваюсь я от его лапищи, и встаю. — Совсем с ума сошёл?

— Тебя жду, — икает Стеф и делает глоток виски. — Моя госпожа! — добавляет, с елейной улыбочкой. — Хозяйка! Твой верный раб у твоих ног! — продолжает нести чушь.

— Что ты болтаешь? — морщусь я и от запаха, и от слов.

Но он не обращает на это никакого внимания, продолжает идиотски лыбиться, и сидеть в дверях.

— Всю ночь тебя ждал, — снова икает, — где ты была?

— У мамы, — вздыхаю я.

Да если бы я знала, что это всё закончиться так, то конечно бы поехала домой.

— Играешь со мной? — снова улыбается. — Нравиться в грязь меня втаптывать? Знала, что никуда не денусь, проверяла?

— Ну что за бред, Стёп? — возмущаюсь я, и достаю ключи, и игнорирую, то, что он мне мешает, открываю дверь. А он не удержавшись, падает на спину, и обливается виски.

— Блядь! — сетует он, толи на меня, стоящую на пороге, толи на себя, такого неуклюжего.

— Вставай! — командую я.

— Слушаюсь, моя королева, — пьяно тянет слова, и пытается подняться. Переворачивается на четвереньки, и, не