Совет был совсем неплохим, Тарлан не зря ел свой хлеб. Но Джафару, под началом которого было двадцать ребят со стволами, не хотелось самому идти к человеку, у которого даже корешей не осталось!

– Нэт, – покачав головой, хищно усмехнулся он в усы. – Пусть сам к нам идет, если ему нужно!

Тарлан, поняв настроение босса, рассмеялся. Ему тоже больше по нраву было такое решение.

В это время на улице послышался шум подъезжающих машин.

– Кто это? – удивленно спросил он у помощника.

– Сейчас узнаю. – Тарлан покинул кабинет. Отсутствовал он минут пять, а вернувшись, доложил, презрительно скривив губы: – Коллеги пожаловали! Поговорить с тобой хотят.

Кроме джафаровской бригады, в Веселогорске и соседнем Чипиево имелось еще несколько группировок, но они были малочисленны и не представляли серьезных помех для усатого. К тому же постоянная грызня и споры за интересы не давали им возможности объединиться.

– Кто там приехал?

– Зуб, Кабан, Бройлер и Самоха.

– Пусть заходят, – усмехнувшись, ответил Джафар. Он ожидал подобного визита.

Гости ввалились всей гурьбой. Усатый встал, но из-за стола не вышел. Он улыбнулся и радушным жестом предложил присаживаться.

– Проходите, друзья. Двигайтесь сюда ближе. Тарлан, распорядись, друг, чтобы нам принесли выпить и закусить.

С чем пожаловали? – спросил он, когда стол был накрыт.

– В Веселогорск братва «смотрящего» поставила, – откашлявшись, начал говорить Кабан, как самый авторитетный из всех. – Говорят, у тебя была «стрелка» с ним?

– Да, катался к нему в гости. Познакомились, поговорили, – глянув на него уверенным взглядом, ответил Джафар. – Даже выпили, разошлись по-хорошему. Да вот Самоха и Зуб там тоже были, так ведь?

– Ты, Джафар, самый авторитетный в городе человек, – продолжил Кабан, – и бизнес у тебя круче, чем у нас всех, вместе взятых.

Остальные кивнули, подтверждая его слова.

– Мы тоже работаем, тихо-мирно живем, друг другу не мешаем, – продолжал Кабан. – Верно, ребята?

Зуб, Самоха и Бройлер кивнули.

– Так что от меня нужно? – Джафар решил поторопить говорящего.

– Да вот последние новости не радуют. Слышал, наверное?

– Ты про что говоришь?

– Кто-то «пристяжных» Крытого положил. Всех. И еще слушок прошел, что племянницу у него украли.

– Так вы решили, что это мои ребята сделали? – без обиняков спросил его Джафар.

– Не думай, что я тебе предъяву кидаю, просто если со «смотрящим» в контру идти, то, сам понимаешь, что тут начнется. Тогда не до бизнеса будет!

– Я же говорил, что мы расстались по-хорошему, – начиная сердиться, повторил Джафар. – Зачем мне надо было с Крытым в контру идти?! Еще раз тебе говорю, что я и мои люди к происходящему никакого отношения не имеем! Ты что, мне не веришь?!

– Да нет, Джафар, мы тебе верим! – поспешил успокоить его Зуб. – Просто знать хотелось, может, тебе чего известно. Поделились бы друг с другом. Глядишь, и Крытому помогли бы.

– Рад бы, да делиться нечем, – по-простецки развел руками усатый. – Мы вон, – он кивнул в сторону помощника, – с Тарланом сами голову с утра ломаем.

– И ничего не известно? – поинтересовался Кабан. – Не может такого быть, чтобы совсем ничего!

– Днем, до того как в бане убили двоих и машину взорвали у казино, – оторвав взгляд от стола, глянул на него лидер кавказцев, – Крытый со своими в кафе за городом гуляли. Так слух был, что туда ОМОН ворвался, на пол всех положили. Вроде даже сам Свирид с ними был.

– Да, я тоже слышал, – закивал головой Самоха.

– Так вот: может, это менты устроили? Я так думаю.

– Допустим, менты пацанов пошмаляли, – вставил слово Бройлер. – Но девчонка им зачем?

– Я не знаю, – ответил Джафар. Помолчав, он спросил собравшихся: – Может, на кого наезды какие были?

Оказалось, что наездов ни на кого не было. Потолковав еще немного, сошлись на том, что в городе война никому не нужна. Ситуация возникла тупиковая, и гости, так и не притронувшись к угощению, покинули джафаровские апартаменты.

Когда Тарлан и Джафар остались вдвоем, усатый рассмеялся:

– Мигом слетелись! Скажи парням, чтобы внимательней были! – став серьезным, заметил Джафар.

Тарлан ответил, что все исполнит лучшим образом.

– Теперь пора с Хлюздиным поговорить, – опять обнажив крупные ровные зубы в оскале, заметил усатый. – Пусть Витя ответит за все! С него все началось.

– Да! – поддакнул Тарлан. – Зачем он Крытому на нас жаловался?!

– Надо его выкидывать с фирмы. Хватит, накомандовался! – жестко решил участь Хлюздина Джафар. – Переделайте бумаги на кого-то из наших! И потом…

Тарлан опять угодливо поддакнул. В это время запиликал мобильный, и Джафар слегка раздраженно бросил в трубку: «Да, слушаю!» Он очень не любил, когда его прерывали в важном разговоре. А судьба «Эвереста» очень даже волновала его.

Но то, что он услышал по телефону, заставило его на время позабыть обо всем. Он изменился в лице. Глядя на него, Тарлан всерьез забеспокоился, как бы драгоценного босса не хватила кондрашка.

* * *

Под утро прибыл товарный Москва-Санкт-Петербург, и Кузьмичу пришлось покидать будку обходчика и идти с молотком вдоль путей.

Он кинул угрюмый взгляд на машины кавказцев.

«У-у! Басурманы! Всю Россию скупили!» – зло вспомнил он Тарлана и его приятеля, издевавшихся над ним накануне.

Неожиданно его внимание привлек скрип, и дед невольно обернулся. Вдоль состава с новенькими машинами шла дрезина.

«Чего ему тут нужно?!» – подумал дед, в предрассветной мгле всматриваясь в человека, одетого в костюм, похожий на пожарный. В руках у него было что-то вроде шланга, у ног – баллон.

Кузьмич нахмурил кустистые брови, напрягая зрение. Вдруг из рук неизвестного ударила огненная струя, на мгновение ослепив обходчика.

– Етит твою мать! – невольно выругался тот, закрывая лицо рукавом. Огненный смерч обрушился на «десятки» кавказцев. Дрезина шла параллельно платформе, и человек тщательно, словно подметая улицу, поливал огнем шикарные «лайбы».

Кузьмич опомнился и нырнул под вагон, перелезая на противоположную сторону.

«Не дай бог, заметят! – тревожно подумалось ему. – Прибьют точно!»

Огнеметчик занимался своим делом, не замечая наблюдавшего за ним Кузьмича.

Машины вспыхивали ярким факелом. Металл корежился в огне, заводская краска лупилась и отлетала, как кожа с живого существа. От нестерпимого жара лопались стекла, фары.