— Ладно, пошли за милицией, — согласился Стас. — Хотя, честно говоря, мне будет трудно им объяснить, что я делал рядом с этим оврагом. В индейцев, что ли, решил поиграть?

— Придумай, — посоветовала я. — Потому что бросить его тут мы не можем. Несмотря на то, что он мне не был особенно приятен. Вообще, я считаю, что он поступил крайне непорядочно, уйдя на тот свет и не потрудившись перед этим объяснить мне некоторые странности своего поведения.

Теперь ситуация стала окончательно непонятной. Я готова была разрыдаться при воспоминании о том мрачном дне, когда мне так захотелось этого мерзкого кетчупа. Сидела бы сейчас дома, мирно разыскивала бы утраченных любовниц и мужей… Это дело милое и нехлопотное. А теперь меня ввергли в какую-то огненную геенну и даже не потрудились объяснить, за какие грехи.

— Пошли? — спросил Стас.

— Пошли, — согласилась я. И мы застыли.

Мы не могли сдвинуться с места, как завороженные.

— Ну, так и будем стоять, созерцая это зрелище до зова трубы на Страшный суд? — поинтересовался Стас.

— Тогда дерни меня за руку или подтолкни, — попросила я.

— Подталкивать? Такую пожилую леди? — возмутился он. — Я, конечно, плохо воспитан, но не настолько.

— Иначе я не сдвинусь с места.

Он вздохнул и погладил меня по моему седому паричку, отчего тот сполз набок.

— Можно поосторожнее? — возмутилась я, поправляя парик. — В конце концов, это бестактно, смеяться у такого места…

— Я нечаянно, — расстроился Стас. Кажется, он действительно сделал это не нарочно. Просто у меня расшалились нервы. Что в принципе неудивительно в этаких условиях…

* * *

Мысли, которые разгуливали в моей голове, мне абсолютно не нравились. Я отчаянно ругала себя. Если детектив по ходу расследования обнаруживает новые жертвы и все еще не знает, кто ж это так решил развлечься, то этого детектива надо отправлять на пенсию. И хотя мысль о пенсии мне очень даже нравилась, я прекрасно понимала, что в силу своего выбора рассчитывать мне на поддержку государства нечего. Раз уж ты подалась в частный сектор, так и нечего мечтать о пенсии. Оставалось только сжать зубы и продолжать продираться сквозь нагромождения загадок.

— Нам пора разделиться, — сказал Стас. Невдалеке уже показалась группа людей возле последнего пристанища Халивина.

Я взглянула туда. Как мне показалось, нас никто не видел. Я кивнула, и мы разошлись. Стас отправился по направлению к ним, а я, стараясь оставаться незамеченной, пошла прямо по дороге.

Возле ограды я оглянулась. Стас только что подошел к матери, которая сразу же дернулась и обернулась в сторону карьера. Все мои подозреваемые теперь снова стояли у свежей могилы. Неужели они и вправду действуют сообща?

Ирина пока хранила гордую безмятежность. Она смотрела в одну точку, но…

Черт побери, я была готова поклясться, что на ее губах появилась странная улыбка. Такая, знаете ли, затаенная. Как будто ты добился желаемого результата, но не хочешь оповещать об этом общественность.

Только вот какого результата добилась Ирина, я понять еще не могла…

* * *

Предоставив Стасу самому выпутываться из ситуации, я совершенно спокойно отправилась домой, дабы, смыв грим, преобразиться в саму себя и приготовиться к посещению квартиры Халивина.

Заодно я надеялась привести в порядок сумбурные мысли в собственной голове и найти хоть маленькую зацепку, позволяющую мне надеяться на успех этого совершенно безнадежного предприятия. То есть у меня, конечно же, были определенные соображения на этот счет, но одно из них было слишком банальным, чтобы заинтересовать меня, а второе — слишком странным.

Банальное предположение касалось Ирины. Предположим, что она была любовницей Халивина и справедливо рассчитывала на добрую часть наследства. Все, в общем-то, складывалось против Ирины, но складывалось так легко, что я сразу начала недоверчиво относиться к этим выкладкам. Хотя мне было бы приятно разоблачить именно Ирину.

Итак, она вербует на свою сторону Лешу. Потом они ищут дискету, на которой зафиксированы все доходы Халивина. Леша ее находит, но… Если можно понять, почему Ирина убила Халивина, то с Лешей выходила напряженка. Во-первых, эта самая Ирина дамочка довольно хрупкая и швырнуть Лешу в овраг не могла. Силенок бы у нее не хватило. Хватило бы, например, у Стаса, но он появился возле меня вскоре после ухода Леши с кладбища. Так что у него могучее алиби в моем лице. Если только он не раздваивался. Но таких способностей у него, кажется, нет…

Федор вряд ли мог так поступить.

Предположим, что Халивина убил Леша, а Федор решил отомстить за отца. Но и тогда вряд ли четырнадцатилетний мальчишка справился бы с охранником.

«Да, Танечка, но охранник-то был — метр с кепкой… Соответственно, его мог столкнуть кто угодно. Включая Людмилу Сергеевну…»

Предположим, что ты права. Но тогда объясни, зачем им это понадобилось? И Людмила Сергеевна сейчас не в том настроении, чтобы швыряться охранниками. Может, в другое время она бы и стала этим заниматься, но не теперь. И потом — все равно, столкнуть человека на дно карьера — не самое легкое дельце, ей-богу… А она — женщина пожилая. И сейчас не совсем здоровая.

Долгие размышления прибавили новых идей, и эти новые идеи соперничали со старыми.

— А ну вас, — огрызнулась я. — Прибегну к мистическим упражнениям с костями. Авось они соображают лучше, чем моя голова. А то я сейчас бог знает до чего додумаюсь…

Я взяла замшевый мешочек и достала заветные косточки. Мне нужно было получить подтверждение одной безумной догадки. И сейчас помочь мне в этом могли только они…

* * *

Конечно, мой первый вопрос касался халивинской семьи. Как-то они там без меня поживают?

23+6+32

«Символы говорят о болезни пожилого человека, находящегося в вашем окружении. В вашей душе на какое-то время поселится уныние, закрывая от вас радости жизни».

Настроение сразу испортилось. В принципе оно и было-то не очень радостным, но теперь уж вовсе сползло до нуля.

— Не хочу я этого, — сказала я, строго глядя на кости. — Давайте придумаем что-нибудь другое…

Но они сегодня решили, что честность — прежде всего. И на мой второй бросок отреагировали еще суровее.

26+7+14

«Ожидаются переживания, связанные с вашим согласием участвовать в деле, от которого вы не ждете ничего хорошего».

Ничего хорошего? Да уж чего тут можно было ожидать хорошего! Мне это дело совершенно не нравилось! С самого начала!

Я заметалась по квартире, давая выход переполнявшему меня отчаянию.

Честное слово, я хочу выйти вон. Я хочу выйти из этого чертова халивинского круга! Почему меня в него поместили, не соизволив даже заручиться моим согласием?