– Все хорошо. Все надеются, что мисс Перл скоро вернется под наш кров.

Перл… Какое красивое имя!

– Она выздоровеет. Она обязательно вернется, – сказал я, поглаживая ее пальцы.

– Чем я вам еще могу служить, сэр?

– Ничем, благодарю вас.

– Хорошо. Я на связи, сэр.

Я нажал кнопку отбоя и сунул телефон в карман.

Кейн вряд ли стал бы искать меня прямо сейчас – все же он был не дурак. Тогда я прострелил ему руку, так как не хотел убивать. Я думал о нашем с ним бизнесе. Но, если бы он достал меня теперь, я прострелил бы ему голову. Брат не брат, но я никому не советовал бы переходить мне дорогу.

Неожиданно Пуговица испустила глубокий вздох и открыла глаза. Она бездумно воззрилась в пространство прямо перед собой и вздрогнула, когда в окно заглянуло солнце. Она еще раз вздохнула, и я почувствовал, как под моими пальцами быстро-быстро забилась ниточка ее пульса.

Я был настолько ошарашен ее внезапным пробуждением, что на некоторое время потерял дар речи.

– Его здесь нет. Ты в безопасности.

Она повернула голову в мою сторону и посмотрела мне в глаза. Это продолжалось несколько секунд, пока ее воспоминания и реальность не воссоединились. Тогда Перл положила руку себе на грудь, как бы проверяя, что все происходящее – не сон.

Она выкарабкалась!

– Кроу?

– Пуговица, да, это я!

Я сжал ее руку в своей, благодаря небеса, что она осталась жива. И хотя Кейн отделал ее до неузнаваемости, я все же смог различить блеск милых голубых глаз. О, сколько раз я смотрел в эту лазурь!

Но вот собственной реакции я никак не ожидал. Мои глаза неожиданно наполнились горячими слезами, возникшими, словно по мановению волшебной палочки. Я смотрел на нее и плакал. Я не проронил ни слезинки над телом Ванессы, но Пуговица заставила меня сделать это. Я не мог допустить еще одну смерть. Я не мог больше опускать в могилу невинную душу. Я не хотел больше терять дорогого мне человека…

– Я полное дерьмо!

Увидев мои слезы, Перл неподдельно удивилась. Она протянула ко мне свою руку и провела ею по моей щеке. Ее большой палец достал до уголка моего глаза, и на нем осталась так и не скатившаяся слезинка.

Я плакал в первый раз, и мне не было стыдно за это. Я понял, что все-таки мое сердце сделано не из камня. Я был человеком. Раньше я считал, что во мне все давно уже умерло, но Перл дала мне главное – надежду, что это не так.

– Будь я проклят…

Я поцеловал ее руку и прижал ее к своей щеке. Мне нужно было ощущать биение ее пульса, чтобы не разрыдаться.

– Будь я проклят, что позволил этому случиться.

Я вновь и вновь целовал ее руку, стараясь не дать себе окончательно раскиснуть.

– Ты ни в чем не виноват…

Оттого, что она не говорила несколько дней подряд, ее голос звучал хрипло и надтреснуто.

– Нет, виноват.

Какого черта мне притворяться?

– Я виноват в том, что нарушил свое обещание.

– Кроу…

Звук ее голоса едва достигал моих ушей. Обычно, стоило ей дать возможность, она трещала, словно пулемет. Но сейчас слова едва выпадали из ее растрескавшихся губ.

– Все нормально.

– Да ни хрена не нормально! – не сдержался я.

Нет, никогда я не смогу простить себе того, что с ней случилось. И никогда не прощу своего брата – в отношении нее он превзошел даже Боунса.

– Ты его убил?

– Нет.

Мне было неловко говорить с ней об этом.

– Видишь ли, я стрелял в него. Но его уже выписали из больницы.

– А-а… – протянула она, не в силах скрыть разочарование.

– Но он больше не потревожит тебя. Считай, что его больше нет.

Произнося эти слова, я буквально плакал сердцем, глядя на ее обезображенное лицо. Мне было физически больно смотреть на нее – не потому, что она была обезображена, а потому, что я понимал, какую невыносимую боль она должна была испытывать.

– А я могу уйти?

Я не собирался удерживать ее силой. Все эти дурацкие пуговицы больше не имели никакого значения. Захотела уйти – твоя воля.

– Ты можешь уйти, куда тебе хочется.

Я подумал было, что со мной она будет в большей безопасности, но тут же вспомнил, какой из меня охранник.

– Так мы можем поехать домой? – прошептала она. – Терпеть не могу больницы…

«Мы»?

– Ты что, хочешь вернуться ко мне? – переспросил я, стараясь скрыть надежду в моем голосе. Скажи она отвезти ее в аэропорт, я бы исполнил ее просьбу незамедлительно.

Она кивнула:

– Знаешь, я хочу опять оказаться в своей постели. И у своего окна.

Ее любое желание теперь было для меня законом.

– А у меня в доме есть комната с отдельным балконом. Может, переселишься туда?

Я давно хотел предложить ей переезд.

– Балкон? – хрипло промолвила Перл.

– Ну да. Ты сможешь выходить на него, когда только захочется. Можешь даже лежать там в тенечке.

Да если бы она захотела переехать в мой кабинет, я согласился без малейшего колебания.

Она на секунду задумалась и сказала:

– Это было бы хорошо.

– Тогда я переговорю с врачом, и мы сразу же уедем отсюда.

Я все никак не мог отпустить ее руку, даже на секунду. Ведь я едва не потерял ее навсегда, и это буквально рвало мое сердце на части.

Перл почувствовала это, и сама выпустила мои пальцы.

– Я буду в порядке…

Я встал со стула и склонился над нею, поцеловав ее в лоб. Я не мог оторвать от нее своих губ, наверное, с минуту. Сердце саднило страшно. Такого у меня не было ни с одной женщиной, но с Перл это выглядело естественно.

А ведь я должен был поступить так с самого начала.

У меня болело абсолютно все.

Хотя после операции прошло несколько дней, я чувствовала себя полной развалиной.

Тело мне почти не повиновалось. Мышцы потеряли силу – случись нужда постоять за себя, я вряд ли справилась бы.

Я была просто кучей хлама.

Кейн отлупил меня по полной схеме. Он был безжалостен. Начав, он уже не мог остановиться. Он бил меня с такой ожесточенностью, будто я лично чем-то его обидела. У него явно что-то переклинило в голове, и он уделал меня едва ли не до смерти.

А я ничем не насолила ему.

Что на него нашло? Ведь Кроу не собирался вернуть меня Боунсу, так почему он не мог успокоиться? Зачем избил до беспамятства?