— Нетрудно догадаться почему, — улыбнулся Крис.

— Дедушка сказал, что у него начали слезиться глаза от резкого запаха. Тогда он решил, что мне следует заниматься вопросами, касающимися менеджмента и маркетинга.

Розалинд нахмурилась.

— Но ведь ты был чуть старше Мэдди.

— Никто никогда не сомневался в том, что мы с братом будем работать в «Коллиерс соуп». Когда бизнесу твоей семьи две сотни лет, твой род занятий предопределен заранее, — ответил Томас.

Но после университета он не пошел работать в семейную компанию, потому что они с Розалинд переехали в Камбрию.

— Мой дедушка часто говорил, что история компании тесно связана с историей страны. Это звучало пафосно, но в целом он был прав.

— Ты, должно быть, гордишься своим наследием, — предположил Крис.

— Да. — Томас сделал паузу, чтобы допить чай. — Но я не понимал до конца, о чем он говорил, пока не занял его место. Теперь всякий раз, когда я направляюсь в свой кабинет, на меня смотрят с портретов представители шести поколений моей семьи.

Крис кивнул, задумчиво поглаживая бороду.

— Должно быть, непросто жить, постоянно пытаясь соответствовать возложенным на тебя ожиданиям.

— Да, но в то же время так приятно осознавать, что благодаря тебе продолжает жить многолетняя традиция.

Услышав в голосе своего мужа гордость и энтузиазм, Розалинд заерзала на месте. Во время всего этого разговора она испытывала чувство неловкости. Ей было стыдно оттого, что до сих пор она не осознавала, как глубока его привязанность к семейной компании. Возможно, она знала об этом до аварии, но у нее было такое чувство, что она до конца не понимала, как для него важно сохранить семейное наследие.

— Жаль, что я не помню эту историю, — произнесла она вслух.

— Ты не могла ее помнить, потому что я никогда ее тебе не рассказывал, — ответил Томас.

Розалинд хотела знать причину этого, но не стала задавать ему вопрос в присутствии Криса.

— Я могу тоже сделать мыло, папочка? — спросила Мэдди.

Томас взял дочку за талию и посадил ее к себе на колени.

— Когда ты станешь немного старше, я возьму тебя в музей, и мы с тобой сделаем ароматное мыло.

— Насколько старше?

— Мы пойдем туда, когда тебе будет семь лет. Если, конечно, твоя мама не станет возражать.

Розалинд снова почувствовала себя неловко.

— Семь лет тебе исполнится только через два года. Может, лучше поговорим о чем-то, что будет в ближайшее время? Например, о Рождестве?

После этого разговор переключился на предстоящий праздник, но Розалинд не смогла перестать думать о том, что Томас открыл ту часть себя, о которой она даже не подозревала.

— Неужели прошло уже два часа? — удивился Крис. — Если я хочу купить набор приправ для Джессики, мне лучше поторопиться. Был рад снова тебя повидать, Томас.

— А я тебя, Крис.

Мужчины поднялись и пожали друг другу руки. Затем Крис наклонился и встретился взглядом с Мэдди.

— Ты хорошая девочка, Маделейн. Уверен, что Бигсби получит друга, о котором он мечтает.

Мэдди с радостной улыбкой протянула ему лист бумаги, который принесла с кухни.

— Я написала это, когда мы с папой ходили за печеньем. Он помог мне с буквами, чтобы я не сделала ошибки.

Розалинд посмотрела на бумагу и увидела слово «спасибо», написанное кривыми печатными буквами.

— Спасибо тебе за то, что ты вернул мамочку домой к Рождеству, — сказала Мэдди.

Крис был глубоко тронут. Его глаза заблестели от эмоций.

— Пожалуйста, Маделейн.

— А как насчет меня? — спросила Розалинд, чтобы разрядить обстановку. — Я была хорошей девочкой?

— Безусловно. — Крис заключил ее в объятия и поцеловал в щеку. — Ты воссоединилась перед Рождеством со своей семьей. Лучшего подарка и пожелать невозможно.

Сьюзан барабанила пальцами по гранитной кухонной стойке, и это раздражало Томаса. Придвинув ближе к ней тарелку с сахарным печеньем, он произнес в телефонную трубку:

— Да. Столик на двоих на семь тридцать.

Закончив разговор, он положил телефон на стойку.

— Собрался в ресторан? — спросила Сьюзан, откусив голову снеговичка из песочного теста.

— Мы с Розалинд отправляемся за подарками, и я подумал, что мы могли бы заодно поужинать в ресторане.

До первого января еще довольно много времени, и он намерен использовать любую возможность для того, чтобы убедить Розалинд остаться с ним.

— Ты планируешь ее очаровать до того, как она вспомнит, что вы расстались?

— Мы не расстались, — возразил Томас. — Она уехала на выходные, чтобы подумать. В любом случае тебя это не касается. Итак, зачем ты пришла ко мне домой среди дня?

— Я просто хотела узнать, как у тебя дела. Тебя больше недели не было на работе. Мы с Лайнусом уже начали думать, что вы с Розалинд поубивали друг друга.

— Очень смешно. Я не знал, что, если я возьму несколько выходных, все начнут беспокоиться.

— А разве у нас нет поводов для беспокойства? Когда ты в прошлый раз ушел из компании, твое отсутствие продлилось три года. Мы боялись, что ты решил снова все бросить и уехать в глушь.

— Я так понял, ты разговаривала с Лайнусом.

— Ты действительно собираешься уйти из компании?

— Да. Когда мы запустим новую линию продукции, и я буду уверен в том, что компания снова работает стабильно.

— Она работает стабильно только потому, что ею управляешь ты. Именно поэтому ты не можешь уехать. Если бы не ты, мы до сих пор разгребали бы завалы, которые оставил после себя отец. Кто займет твое место, когда ты уйдешь? Лайнус ни за что не покинет свою лабораторию. Среди наших родственников нет никого, кто обладал бы подходящей квалификацией для должности директора.

— Как насчет тебя?

— Неужели ты до сих пор не заметил, что я такая же, как отец? — усмехнулась она. — Кроме того, тебе нравится управлять компанией. Ты создан для этого.

Вздохнув, Томас потянулся за печеньем. Сьюзан права. Ему действительно нравится управлять компанией. Когда он встал во главе «Коллиерс соуп», до него наконец дошел смысл всех пафосных речей его деда.

Ему дорого семейное наследие, но в то же время он любит свою жену.

— Сьюзан, вы все прекрасно знаете, что, когда я согласился помочь, я имел в виду лишь временную помощь.

— Потому что твоя жена не хотела здесь находиться.

— Ты не можешь винить ее в том, что она предпочитает другой стиль жизни. Это я сказал ей, что наш переезд будет временным, а все растянулось почти на два года.