Через пару дней она, Мари и Фредерик сидели в кафе и занимались делами фирмы. Проблемы у клиентов оказались не такими уж и сложными. Мари проверяла бухгалтерскую отчетность гостиницы для собак, а Фредерик мастерил полку для обуви. Анна разрабатывала схему питания и гимнастику для общества страдающих излишним весом. С режимом питания проблем не было, но вот с гимнастикой… Для нее самой единственным упражнением всегда было максимум достать бутылку вина с полки. Может, предложить им зарядку лежа в постели в качестве здоровой альтернативы..

Все трое работали молча, и Анну так и подмывало крикнуть, чтобы нарушить гнетущую тишину. Раньше они с Фредериком и Мари могли обсуждать все на свете. Но после истории с Эльсой друзья предпочитали молчать. Фредерик резко похудел, у Мари в глазах появился какой-то нездоровый блеск. «Как у ангела мести», — подумала как-то Анна и тут же ужаснулась этим мыслям. Мари? Да она и мухи не обидит. Хотя… она ведь воткнула ножницы в руку шефу… Нет! Анна гнала крамольные мысли прочь.

Они не сговариваясь решили считать смерть Ханса Карлстена естественной, и никто не порывался это оспаривать. И хотя Эльса считала иначе, они не разубеждали ее, чтобы не вызывать ненужных подозрений. И все же боялись — как убедиться, что это она убила мужа, так и узнать, что это сделал кто-то из них. Друзья молча согласились с тем, что Эльса считала их убийцами ее мужа, приняли от нее деньги и не хотели ничего обсуждать.

Как-то раз Мари спросила Анну, будет ли Эльса молчать о том, что ей удалось разузнать в больнице. Она познакомилась с разговорчивым кардиохирургом, и он сообщил, что вскрытие тела Ханса Карлстена не выявило следов насильственной смерти. Хотя сам он считал, что вскрытие теперь производят не так тщательно, как раньше.

Анна чувствовала, что долго не выдержит, ей хотелось выговориться. Она отложила в сторону блокнот с идиотским заголовком «Полезная утренняя прогулка» и отшвырнула ручку. Это резкое движение заставило Мари и Фредерика посмотреть на нее.

— Я больше не могу! Мы не правы! Надо было сказать Эльсе, что мы этого не делали! Объяснить, что ее муж умер естественной смертью, и мы не заслужили никаких денег. Я решила промолчать и принять деньги ради папы. Если его не положить в клинику, он умрет. У меня нет выбора — никто из родственников не хочет мне помогать. Я вижу в этом руку судьбы. Может, это не случайно произошло именно с нами? Может, Господь решил таким образом помочь нам с папой…

Фредерик и Мари посмотрели на нее удивленно, но она уже не могла остановиться:

— Это преступление — обманывать бедную женщину. Да и у налоговой инспекции могут возникнуть вопросы. Наверное, мне суждено отправиться прямиком в ад. Я всегда жила, не думая о других. Мое кредо: живи как хочешь, только не причиняй никому вреда. И я не считаю, что мы причинили зло Эльсе. Наоборот, мы помогли ей начать новую жизнь, взять инициативу в свои руки. Поэтому я решила, что мы имели право принять от нее деньги. Я готова помогать ей во всем, но деньги я возьму. Вам это кажется ужасным? — Она вопросительно уставилась на друзей.

Мари ответила первой.

— Нет, не кажется, — тихо произнесла она. — И если тебя это утешит… то я все время думаю о том же самом. Мы получили деньги за работу, которой не делали. Но мы готовы помочь Эльсе. Фредерик посоветует ей, как правильно распорядиться наследством. Я помогу с продажей дома и с перевозкой вещей. К тому же она сама хотела нам заплатить. Ей так легче. И на жизнь у нее останется вполне достаточно денег.

— Ты не представляешь, как я рада это слышать! — воскликнула Анна, чуть не расплакавшись от облегчения. — Я боялась, что вы меня возненавидите, будете считать паразиткой. Эгоистичной и аморальной, как говорит Фандита. Вы и моя семья мне очень дороги, и было бы ужасно, если бы вы подумали, что я хочу прикарманить эти деньги…

— Прекрати! — прервал ее Фредерик. — Ради бога, Анна! Я знаю тебя много лет. Да ты готова отдать нищему бродяге последнюю рубашку и пустить в дом первого встречного, если ему негде переночевать. Господи Боже мой! Здесь и сейчас, там, через стенку, пенсионеры едят и пьют за полцены. Ты — самый добрый человек в мире, и мы все это знаем. А еще знаем, как сильно ты любишь своего отца. Тебе не надо ничего нам объяснять! Да, мы все в шоке от того, что случилось, и это вполне естественно. Не каждый день заказывают убийство! — Фредерик пытался пошутить, но шутка вышла не слишком веселой.

— Но ты ведь тоже об этом думаешь, Фредерик, — прошептала Анна. — Я вижу, как ты исхудал. Что ты думаешь о деньгах? Ты их…

Он не дал ей закончить.

— Да, я их приму, — коротко ответил он. — Как и ты, я много думал об этом и должен признать: это невыносимо. Мы сидим тут в кафе и обсуждаем смерть. Причем смерть насильственную. Философ из меня никудышный. Но я тоже пришел к выводу, что мы помогли Эльсе начать новую жизнь, и если она хочет нам дать денег, пусть даст. А мы сделаем все возможное, чтобы помочь ей обрести счастье и покой. Я знаю, как потрачу свою долю.

— И как же? — поинтересовалась Мари.

Фредерик медлил с ответом.

— Я хочу создать то, что подарит людям радость, — ответил он осторожно. — Вложу их в музыку и танцы. Искусство учит людей творить добро. Оно делает их счастливыми. Я хочу, чтобы все были счастливы. Простите меня. Это звучит банально, и мне стыдно за себя. Но это мое мнение.

Анна подумала, что и сама рассуждала примерно в этом духе.

— Если Бог есть, — продолжил Фредерик, — то он сейчас смеется над нашими жалкими попытками решать людские проблемы — те самые, которые человечество не может решить уже не одно тысячелетие. Я с тобой согласен, Анна. И уверен, что эти деньги пойдут на добрые дела.

Мари обхватила себя руками.

— Я тоже думала, — призналась она. — О том же, что и ты, Фредерик. Что можно сделать людей счастливыми. И пришла к выводу: я никогда не была так счастлива, как когда мы с Дэвидом держали ресторанчик в Клифдене. Удовлетворение, которое я чувствовала, подавая вкусные блюда моим любимым посетителям, ни с чем не сравнится. Я была там намного счастливее, чем здесь, работая в офисе. Я хочу потратить деньги на ресторан. Вы мои лучшие друзья, и я знаю, что вы никогда не думали о собственной выгоде. Я не такая альтруистка, как вы. Но вы доказали мне, что мои желания тоже имеют право на существование. Вы научили меня быть собой.

Анна с Фредериком переглянулись. Они подумали об одном и том же: Мари редко вспоминала о жизни в Ирландии, разве что изредка роняла пару коротких мрачных фраз, не желая вдаваться в детали и отвечать на вопросы. Она ни разу не пригласила их в гости, пока жила там. Анне хотелось расспросить подругу, но она решила не торопить события. Мари сама все расскажет, когда придет время. Не стоит мучить ее вопросами.

Через пару дней Эльса Карлстен пришла к ним с большой сумкой, из которой достала три пухлых конверта. В каждом, по ее словам, лежало по пятьсот тысяч крон. Она добавила, что ей даже дом продавать не пришлось, хватило нескольких акций, о существовании которых она раньше и не подозревала.