плечами, расписываясь в своем невежестве, и тан Фуэнтес взмахнул рукой. Не сильно, чтобы не встревожить Тони.

– Она очень старая, это еще бабушкиной молодости песня, сейчас ее почти никто и не знает…

– Понятно. Наверное, она… в трансе.

Тан Фуэнтес посмотрел удивленно.

– Вот… так?

– У нее по-разному проявляется, – пояснил сеньор Пенья. – И так, наверное, тоже.

Несколько минут.

Это Тони казалось, что прошли часы и часы. А на самом деле песня длилась всего несколько минут. А потом прозвучал какой-то жуткий аккорд – и девушка начала падать со стула.

Падать, словно подрубленная… сеньор Пенья успел первым. Реакция у него всяко была лучше, чем у тана Фуэнтеса.

– Тони! То есть… ритана Лассара!

– Воды, – слабо попросила Тони. – Мне дурно…

С этим недугом отлично умел справляться тан Фуэнтес. Нашлись мигом и нюхательные соли, и слуги примчались с горячим шоколадом, и просто шоколад принесли на тарелочке, наколотый, и всякие сладости…

После первого глотка Тони зажмурила глаза покрепче. А после второй чашки порозовела, отогрелась – и с хищным интересом пригляделась к сладостям.

Но про дело не забыла.

– Тан Фуэнтес, скажите, ваша бабушка ведь любила антиквариат?

– Да.

– Вот… если вы будете так любезны и дадите мне от туалетного столика футляр синего бархата, вот такого размера, – Тони показала на пальцах примерно локоть, – а в нем лежит зеркало в оправе из слоновой кости. Вот его. Только заглядывать в него не надо.

– Н-но…

Тан Фуэнтес был искренне удивлен.

Тони не подходила к столику! Да и не лежало там сейчас ничего! Он лично все сгреб в ящики столика! И футляр там точно был, просто мужчина его не открывал – зачем?

Но откуда об этом знает девушка?

Нет, не понять…

– Ритана Лассара…

– Именно в это зеркало смотрели женщины перед смертью, – уже совсем другим тоном сказала Тони. – Дайте его сюда, пожалуйста.

Тан Фуэнтес повиновался. Молча и безоговорочно. Поверил он сразу. Кое-какие способности ему от бабушки достались, и он отлично видел: Антония не врет. Ни на секунду.

Лучше дать ей эту гадость… действительно, бабушка регулярно что-то такое покупала. И даже хвасталась. Но в тот день…

Что же было в тот день?

Конечно!

Бабушка не могла ему ничего рассказать, потому что он был в отъезде! Это потом он узнал и о ее смерти, и о покупке… о покупке вообще от управляющего, просто увидел крупную сумму в расходах, когда проверял счета, и спросил.

Управляющий сказал про зеркало, но разве до безделушек было мужчине?

Тан Фуэнтес протянул девушке футляр, выкопав его из-под старых вееров, коробочек с косметикой и еще какой-то пакости, и замер рядом.

– Это… оно?

Тони усмехнулась.

Вот в другом состоянии она бы никогда не решилась так поступить. А сейчас – могла.

Когда бесшабашность кружила голову, когда сидела глубоко внутри сила Ла Муэрте… разве она боится смерти?

Смерти нет! Есть Ла Муэрте, а это нечто совсем другое. Не окончательное небытие, а новая дорога. Надо только сделать шаг.

Или – посмотреть в зеркало.

Тан Фуэнтес даже не оскорбился, когда Хосе Мануэль схватил его за руку и рванул к себе. Оттаскивая от некромантки.

Убирая от зеркала.

Чутьем старого травленого волка он понял, что эта безделушка смертельно опасна. И не хотел еще одной смерти. Опять же, а гонорар кто заплатит?

Тони? Ей грозит опасность?

А тут еще посмотреть надо, кто опаснее – девушка или безделушка. Вот сеньор Пенья поставил бы на девушку – и не прогадал.

Тони медленно вытащила зеркало – и сразу же развернула к себе стеклом. Пробежала пальцами по завиткам оправы. Прихотливым, изящным… ее вырезал настоящий мастер.

Злой мастер.

Вроде бы цветы.

Но вот мелькнули клыки.

Вот проскользнула среди цветов змея.

Вот и символы смерти…

И все это так искусно вплетено в рисунок, что и заметить-то не сразу удается.

А вот и само стекло. Его тоже делал искусный мастер. Оно так и притягивает взгляд, пальцы… да что же случилось?! Почему раньше оно спало и никого не убивало, а потом… вот так?!

Впрочем, Тони уже знала ответ.

Магия.

Его разбудила магия пожилой дамы, которую та невольно рассеивала вокруг себя. Она ведь жила за счет магии, обычные люди столько не живут. Вот и…

И ударило.

И вот оно… опять!

Тони ощущала стекло, как… как ворота. Куда? Неизвестно. Но… ей это и не надо.

Просто когда к ней потянулись щупальца, она позволила себе ослабить контроль над силой Ла Муэрте. И не выпустить ее даже, а скорее…

Сила Богини воззвала к богине.

Этого оказалось достаточно для зеркала.

* * *

Сеньор Пенья схватил аристократа за руку, да так и замер. Сил двинуться не было.

Потому что по комнате стал распространяться… холод? Да, что-то очень похожее. Померк свет, потускнели краски, защекотал уши вкрадчивый потусторонний шепот…

Ты наш, ты мой, иди сюда…

Страшно было до мокрых штанов. Если Хосе Мануэль и держался еще, то на одной силе воли. На чем там держался тан Фуэнтес, ему было и неинтересно. Не обгадиться бы.

Жуть жуткая!

Другого слова тут и не подберешь. И жуть, и кошмар, и тьма кромешная. Нестерпимая жуткая тьма. Та самая, которая подстерегает за порогом поздно ночью.

Та самая, которая выползает из древних гробниц, касается щеки своими ледяными щупальцами, шепчет на ухо, затягивает…

Та, которая была ДО первого огня, зажженного человеком. Бездонная, безбрежная, бесчеловечная…

Именно она сейчас царила в комнате.

Именно она… оно… изливалось из зеркала в руках некромантки.

И сеньор Пенья уже готов был закричать и побежать, когда Антония нанесла свой удар. И ее глаза блеснули черным серебром.

Не светлым, нет…

Черным. Словно клинок ударил под покровом ночи, но при этом так и оставался серебряным. Губительным для нежити и нечисти.

Чистым и ярким.

Молния?

Гром?

Досадные и ненужные спецэффекты, право слово. А вот когда из светлых глаз бьет поток силы… вроде бы и ничего не поменялось в комнате, но в то же время изменилось – всё. Словно сама реальность сделала оборот и встала на место.

И сеньор Пенья даже не осознает, что его пальцы до боли сжимает рука аристократа. Потому что девушка смотрит в зеркало.

Потому что зеркало в ее руках начинает… рассыпаться на составляющие.

Песочком осыпается оправа, белым, мелким крошевом…

Золотистыми осколочками скользит из сведенных судорогой пальцев само зеркало. Мелким стеклянным порошком, почти изначальным песком. Почти…

Больше оно никому вреда не причинит.

И последним, замыкая этот круг, скользит из пальцев Антонии металл. Расплавившийся в ее ладонях.

Капает тяжелыми тягучими каплями, прожигает ковер на полу, а Тони даже не чувствует никакого неудобства. Здесь и сейчас – это НЕ она.

Это Ла Муэрте смотрит через ее глаза. И не одобряет увиденного.

Что бы ни было в зеркале, это не Её творение. Нет, не богиня к этому причастна. Это чей-то другой разум, злой, жестокий… может, это зеркало как раз с ТОГО континента, откуда приходил дракон.

Может быть и такое.

Тони сейчас над этим не задумывается.

Она все-таки теряет сознание, падая носом в блюдце с шоколадом.