Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Там не хватает соединения в цепи, — мялся Ра.
С ним и торт стал заметно вкуснее, и чай заварился лучше.
— Вазу помнишь? — Ра крутил по столу чашку. Она летала между его ладоней, плескался чай. Ра не замечал этого. — Осколки как раз пригодились. Фарфор не проводит электричество. Раньше катушки делали фарфоровые. Мы осколки как прокладки использовали.
Ева подтолкнула к нему свой телефон.
— Вот, хулиганит. Почему он постоянно играет разные мелодии?
У Ра были длинные смуглые пальцы. Он перебирал кнопки мобильника, как на пианино играл.
— О! У тебя Вагнер.
— Какой Вагнер?
Ева перегнулась через табуретку с вытянутой ногой, зашипела, когда в ране снова завозился майский жук.
— «Полет Валькирий», «Реквием» и «Песня слез». Я хорошо знаю эти вещи. В музыкалке играл.
— На чем?
— На скрипке. Мы с братьями учились в музыкальной школе. Ты, вероятно, закачала себе эти композиции, а потом забыла, вот телефон и выбирает из того, что есть.
— Или кто-то закачал?
— Ты его теряла?
Тайну открыл Левшин. Он был слишком безыскусен, чтобы красиво врать.
— Тебе зачем ко мне? — сразу спросила Ева, как только Лешка по телефону отработал вежливые приветствия.
— Катька хочет тебя проведать.
Катрин в их компании появилась вместе с Левшиным. Левшин одно время ходил в радиокружок, потом бросил, перейдя в театральный. Приводил его на вечеринки Стив. Стив друг Антона. Слишком длинная цепочка, чтобы Катрин заскучала по Еве.
— А если точнее?
— Я хочу, — произнес он шепотом.
Ева представила, как Лешка Левшин, лохматый, во фланелевой клетчатой рубашке, с растерянной улыбкой, вырастает у нее на пороге. Как тут же у него за спиной рисуется Катрин и обрушивает на него тонну ругательств — она его от себя не отпускала ни на шаг.
— Левшин, что тебе надо?
— Я приду и скажу.
Зачем ей встречаться с Катрин? Но избавиться от нее было невозможно. Торт снова стал невкусным, а заварка прогорклой.
— Дай телефон позвонить, — громко бросив ложку, потребовал Левшин.
И в просьбе, и в протянутой руке было что-то знакомое.
— Зачем?
Телефон лежал в кармане. После разговора с Ра Ева решила со своей капризной техникой не расставаться.
— Позвонить надо, а у меня деньги кончились.
— Бери мой, — томно произнесла Катрин. Она была полненькая, круглолицая и улыбчивая. Но улыбка всегда была напряженной — сейчас улыбаюсь, а потом и заплакать могу. Ева не помнила, чтобы Катя плакала. Чаще злилась. Но ждать от нее можно было всего.
Левшин взял дорогой Катин айпад, повертел в руках, чуть не уронил.
— Я потом, — пробормотал, утыкаясь в свой кусок торта. Но вот взгляд его невольно скользнул в сторону Катрин. Она смотрела пристально, следила за каждым движением.
Ева сжала чайную ложку. Сильно-сильно, чтобы край резанул ладонь.
— А вы откуда идете? — завела она светский разговор.
— В школе были, — вперед Лешки заторопилась Катрин. — А потом Антон позвонил, сказал, что ты упала.
— Ага, с пятого этажа.
Лешка отводил глаза. Глядел на стены, на полки, изучил коробку из-под торта, нагнулся, чтобы прочитать ингредиенты.
— И что Антон?
Все было еще не совсем понятно, но уже складывалось.
— Ой, вы поссорились! — понеслась вперед Катрин. Она мнила себе большим психологом и крупным специалистом в отношениях. Но в отличие от Че информацией делилась охотно. — Слушай… ну он, конечно… понятно, что хочет привлечь внимание. У него до тебя-то девчонки были? Ведет он себя… ну, как будто не знает, что делать. И еще: боится сделать что-то не то. Боится, что смеяться будут. Поэтому ничего не делает. Просто смотрит. Ты от этого, конечно, начинаешь суетиться, совершаешь кучу ошибок. Вот и получается, что ты дурак, а он умный. И еще поэтому же он все в пику делает. Тоже защита такая. Все едят, а я не буду. Все ночью спят, я ночью буду работать, а спать днем. Особенным себя мнит. И ты никогда не попадешь в его желание, потому что он все всегда будет делать наоборот. Ты говоришь, что любишь фильмы смотреть, а он тебе про книги. Ты про книги, он про игры. Ты садишься играть, он обругает и вообще уйдет гулять. Нигилизм такой. А еще…
Это были, вероятно, правильные слова. Каждое на своем месте. И все так красиво, так понятно. Но чем больше этих слов было, тем меньше в них оставалось смысла. Все рассыпалось и рассеивалось. Сохранялось только ощущение, что поговорил с умным собеседником. А о чем говорили — не помнил. Слова чужие, мысли чужие. У Евы же все было по-своему. И как это Катрин при всей своей умности не видит, что ее беготня за Левшиным смешна?
Ева посмотрела на Лешку. Бедный лохматый Лешка. Сидел ссутулившись. Слушал, нервно запуская руку в карман, шерудил там пальцами, что-то вытаскивал, прятал обратно. Наконец уронил. Мини-CD. Кто бы сомневался? Хотя мог закачать рингтон и по блютузу.
— Ой! Как нога заболела! — взвыла Ева. — Катюш, у меня там… ну, в постели или на столе. Поищи… мазь… или таблетки…
Сердобольная она, Катрин, тут же исчезла с табуретки.
— Зачем? — быстро спросила Ева, перехватывая Левшина за руку. Между пальцами он сжимал маленькую черную пластинку.
— Не знаю, — не стал сопротивляться Левшин. — Антон позвонил, попросил помочь. Сказал, игра такая.
— И что там? — Ева кивнула на сидишку.
— Песенка одна.
— Нет там ничего, — ворвалась на кухню Катрин. — Что это вы?
Они с Левшиным сидели, склонившись друг к другу. Еще чуть, и поцелуются.
— Черт! — выпрямилась Ева. — Нога болит. Ай! Как жжется!
Жучок ожил, задергался, заерзал в ране. Фу, противно.
— А не пора ли гостям домой? — вышел на кухню папа. — Тебе бы еще полежать. И времени уже столько! Хватит чаевничать.
Левшин задергался, уронил сидишку, наклонился за ней, но Ева опередила.
— Я посмотрю.
— Он по инету прислал, я и не слушал, — стал оправдываться Левшин.
— Вы о чем? — с угрозой в голосе спросила Катрин.
Кажется, кто-то кого-то будет сегодня бить.
Они уходили. Катрин грузным лайнером проплыла в прихожую. Левшин мялся на пороге кухни. То поворачивался уйти, то оглядывался на Еву.
— Леша, — звала Катрин. — Подай пальто.
— Что он сказал, зачем все это? — спросила Ева фланелевую спину.
— Сказал, тебе будет приятно.
Ева отправилась мерить комнату шагами.