— Джесси выглядел довольно усталым.

— День был длинный.

Он продолжал обрезать.

— Сколько он потерял в весе?

Я стояла, облокотившись на стойку, и молчала.

— Эван, с ним все в порядке?

Я уже не могла скрывать. Он положил нож, привлек меня к себе и обнял.

— Брайан, я так напугана.

Утро понедельника выдалось тихим. Шторм прекратился, и над горами простерлось лазурное небо. На улице был небольшой морозец. Я поехала в Голету, где на углу аллеи стоял банк «Эллайд Пасифик». Войдя внутрь, я сказала, что желаю поговорить с менеджером.

Бьянка Нестор, одетая в узкую юбку, быстро подошла ко мне. Я вручила ей заявление о преступлении, поданное мной в полицейское управление Санта-Барбары.

— Полагаю, что похититель открыл в вашем банке счет до востребования на мое имя.

— Сложное дело. — Она уставилась на мое заявление в полицию. — Мы займемся этим, и вам будет сообщена вся информация, которая имеет отношение к делу. Обычно на это уходит десять дней.

Карен Джимсон жаждет моей крови сегодня пополудни.

— Не могли бы вы проверить прямо сейчас? Пожалуйста. У меня большие неприятности.

Она постучала пальцами по столу, повернулась к клавиатуре и начала печатать, глядя на экран компьютера. Минуту спустя она поморщилась.

— Я права, — сказала я. — У вас есть счет на имя Эван Делани.

— Нет. — И она прочитала то, что появилось на экране. — Сегодня утром счет был закрыт.

Мы встали одновременно. Выйдя из-за стойки, она опросила всех кассиров. Наконец один лысеющий молодой человек согласно кивнул ей. Бьянка Нестор вернулась, постукивая каблуками.

— Мы только что разминулись с ней?

— Нет. Мистер Эван Делани закрыл счет до востребования за двадцать пять минут до того, как вы пришли сюда.

Мужчина. И виноваты в этом мои родители, назвавшие меня мужским именем. Так что мошенничать с моим именем может кто угодно.

— Как он выглядел?

— Лет двадцать с небольшим. Белый. Неряшливые волосы, покрытые перхотью, как говорит мой кассир.

Пи-Джей.

Она строго посмотрела на меня:

— Вам известно, кто это был?

Чем меня еще мог разочаровать Пи-Джей, я просто не знаю. Но ему это удалось.

— Возможно.

Она проводила меня до двери.

— Мы внесем его в список подозреваемых. Доверьтесь мне. Я свяжусь с вами.

Я вышла на улицу в морозный и солнечный день. Рядом с моей машиной стояла, облокотившись на нее, детектив Лили Родригес.

— Поговорим, если не возражаете.

Я не умею лгать. Вот почему я не являюсь ни секретным агентом, ни автором таких книг, как «Семь секретов похудения». Я становлюсь застенчивой при общении с людьми, которых я уважаю. Однажды я попыталась прикинуться во время близости, и Джесси сказал: «От твоего вранья взорвется печатный полиграфический станок».

Но лгать Родригес не было необходимости. Мне нужно убедить ее в том, что я всего лишь честная гражданка своей страны. Что было не менее трудно, потому что все испытывают беспокойство, когда приходится отвечать на вопросы полицейского. «Это ваши пальцы торчат у вас на ногах?» Человек начинает заикаться. «Да, мои». — «Они не завезены контрабандным путем из Южной Америки?» — «Бог мой, нет!» Паника и наигранный смех.

Мне пришлось проехать через весь город для того, чтобы убедить Лавонн Маркс в том, что никакой кражи я не совершала.

Родригес была одета в блейзер и рубашку цвета хаки. На голове торчал ужасный вихор. Из-за него она была похожа на мальчишку.

— Фальшивые чеки? — спросила она.

— Как вы догадались?

— Лейтенант Роум передал мне заявление о преступлении, которое вы подали.

Я подумала, что лейтенанту Роуму надо бы послать букет сорняков.

Она открыла свою записную книжку.

— Вечеринка в пятницу. Капитан пожарных сообщил, что вы были слишком возбуждены, когда не обнаружили тело мисс Гейнс. Вы полагали, что оно будет найдено?

— Я надеялась на то, что они найдут живую девушку, а не ее труп.

Она провела указательным пальцем по разрезанному пластику на окне моей машины.

— По-моему, это непозволительно с точки зрения правил дорожного движения.

— Если вы хотите узнать, кто стоит за всем этим, проверьте солистов из джаз-банда под названием «Авалон».

— И где же я могу их найти?

— На еврейских богослужениях, в баре, на собрании ветеранов, а то и на балу полицейских. — Я сообщила ей краткий список возможных мест.

— Хорошо. На дискотеке. — Ее вихор развевался на ветру. — Обвиним в этом их. — Она закрыла записную книжку. — Наблюдение за вашими передвижениями ничего не дает. — Она кивком показала на машину: — А стекло все-таки вставьте.

Чушь собачья. Это доводило его до сумасшествия. Чем больше он думал об этом, тем больше понимал. Это было то, что нужно, настоящее действо, представление, которое должно было стать самым лучшим в его коллекции.

«Эй, красотка, зайди сюда на минутку. У меня для тебя кое-что есть».

Глупа как пень, девочкой была, девочкой и осталась. Даже в том подавленном состоянии, в котором она сейчас пребывала. Ее внимание было легко отвлечь.

«Это ужасно видеть, в том числе и тебя. Тихо, закрой дверь. Там слишком шумно. Пойди и закрой ее на замок. Не включай свет. Здесь тебя ожидает маленький сюрприз».

Она плакала. И надо же по кому — по Пи-Джею.

«Почему же ты позволила ему обойтись с тобой таким образом? Он этого не достоин».

Малышка.

«Неприятности? Милая моя, у такого придурка, как он, неприятности возникают постоянно».

Ну хорошо. В том случае его поведение могло бы быть более адекватным, но в том-то и закавыка.

«Нет. Ты права, он не придурок. Мне не следовало бы так говорить. Меня просто возмущает то, как ты беспокоишься за него».

Отводить глаза от труднодостижимой цели нелегко. Если так подумать, то это ее постоянная проблема. Безответная любовь. Вот почему ей никогда не удавалось добиться успеха. Как и чего-либо другого.

«Тише, малышка, не плачь. Скажи мне, что он сделал, почему ты так расстроилась?»

И она рассказала. Так и выплеснула все наружу. Описала во всех подробностях. Рассказала и о том, что собирается по этому поводу делать и послать все к чертовой матери. Глупышка — расписалась под своим смертным приговором.